Воспоминания об Александре Грине
Шрифт:
PAGE 469
имя. В крайнем случае, прошу Ваше высокопревосходительство походатайствовать, если на то будет доброе Ваше желание. Дворянин Александр Степанов Гриневский. Августа 1-го дня, 1910 года».
Что же побудило Грина написать прошения? Зная нервный импульсивный характер его, можно предположить, что прошения были написаны им в том состоянии душевной депрессии - крепко забиравшей его иногда, - когда он особенно остро чувствовал свое человеческое
Кроме того, Грин, резко и давно порвавший с эсерами, действительно не принадлежал ни к каким политическим кружкам и партиям.
Для нас сегодня самым интересным и важным является: изменилось ли политическое лицо Грина после написания им прошений? Исчерпывающе точный и совершенно объективный ответ на этот вопрос мы можем получить только в его книгах.
Мы не должны заблуждаться относительно утверждения Грина, что произведения его «содержат в себе лишь общие психологические концепции и символы и лишены каких бы то ни было тенденций».
Нетенденциозных писателей не бывает. Грин не просто тенденциозен. Он яростно тенденциозен. Любой, кто обратится к шеститомному Собранию сочинений Грина, выпущенному в конце 1965 года литературным приложением к «Огоньку», тотчас уловит нарастание углубленно-критического отношения к «расейской» действительности. Такие рассказы, как «Пассажир Пыжиков», «Ксения Турпанова», «Зимняя сказка» и особенно беспощадные: «Далекий путь», «Жизнеописания великих людей», «Проходной двор», «Тихие будни», «Человек с человеком», «Дьявол Оранжевых Вод» - говорят сами за себя.
Разумеется, департамент полиции немедленно запросил сведения о Грине, о его благонадежности, у охранного отделения.
Исполняющий обязанности петербургского градоначальника некий генерал-майор ответил:
«Возвращая при сем прошение потомственного дворянина Александра Степанова Гриневского, ходатайствующего об освобождении его от высылки в Тобольскую губернию и гласного надзора полиции, уведомляю, что
PAGE 470
ввиду прежней революционной деятельности Гриневского и проживания его в течение четырех лет по нелегальному документу - я признал бы ходатайство его не заслуживающим удовлетворения».
К этому документу в охранном отделении дописали, что в июне 1908 года было зарегистрировано посещение Грина эсером Владимировым.
«Других сведений о революционной деятельности Гриневского за время проживания его в С.-Петербурге под именем Мальгинова в отделение не поступало».
Участь Грина была решена.
Что же касается Владимирова, то у него и еще у нескольких арестованных эсеров в записных книжках был обнаружен адрес Мальгинова, но сам Мальгинов никакого участия в деятельности партии социалистов-революционеров уже не принимал.
В ССЫЛКЕ
Грин
Еще в сентябре архангельский губернатор получил от департамента полиции бумагу следующего содержания:
«По пересмотре обстоятельств дела о подлежащем высылке в Тобольскую губернию под гласный надзор полиции на четыре года потомственном дворянине Александре Степанове Гриневском, г. министр внутренних дел 23 сентября 1910 года постановил: заменить определенную Гриневскому высылку в Тобольскую губернию водворением его в Архангельскую губернию на два года, считая срок с 29 марта 1906 года, но без зачета времени, проведенного названным лицом в бегах с 11 июня 1906 года по 27 июля 1910 года, ввиду чего срок его высылки истекает 15 мая 1912 года.
…Помимо сего департамент сообщает Вашему превосходительству, что при докладе обстоятельств настоя
PAGE 471
щего дела г. министру, его высокопревосходительство приказал, при хорошем поведении Гриневского в месте водворения, войти в обсуждение вопроса о дальнейшем облегчении участи названного лица».
Интересно, что на этом документе кто-то (возможно, сам губернатор!) поторопился сделать надпись: «Водворен в Мезень». Из отдаленных краев Архангельской губернии цинготная Мезень была не худшим местом ссылки. Возможно, известную роль сыграл в этом выборе сравнительно небольшой срок ссылки - полтора года, возможно и другое предположение: дипломатическая строчка о «приказе» министра «войти в обсуждение вопроса о дальнейшем облегчении участи названного лица».
Так или иначе, но события разворачивались своим чередом, совсем не по составленному заранее расписанию.
4 ноября полицмейстер донес губернатору, «что 3 сего ноября доставлен этапным порядком из г. Вологды при открытом листе С.-Петербургского губернского правления от 31 минувшего октября за № 10724 поднадзорный потомственный дворянин Александр Степанович Гриневский и впредь до Вашего распоряжения помещен во временную пересыльную тюрьму».
В тот же день Грин направил прошение губернатору:
«Будучи выслан в вверенную вашему превосходительству губернию под надзор сроком на 2 года, причем фактически срок этот истекает через 1 год и 6 с половиной месяцев, - честь имею покорнейше просить ваше превосходительство оставить меня для отбытия надзора в городе Архангельске, ввиду крайней болезненности моей, усилившейся теперь полной слабости. Моя жена, добровольно прибывшая со мной, тоже слабого здоровья, нам хотелось бы жить здесь, где существует на случай надобности более совершенная и быстрая медицинская помощь».