Воспоминания об Александре Грине
Шрифт:
В первых числах февраля мы уже находим Грина в лечебнице доктора Трошина, откуда он вышел приблизительно через месяц.
Как же в эти годы критики воспринимали творчество Грина? Тон рецензий на его книги заметно менялся. Правда, в подписях под такими рецензиями мы почти не обнаружим крупных имен, - все это большей частью
PAGE 489
окололитературные люди, не оставившие никакого следа. Но все-таки две рецензии принадлежат людям с немалым литературным именем. Одна из статей - «Мексиканский быт» - написана А. Измайловым. Сообщив читателям, что современные молодые рассказчики,
«Не удивляйтесь, если среди литературной молодежи появляются уже рассказчики, претендующие на лавры русского Киплинга, Джека Лондона, если хотите, просто Майн Рида. Вот беллетрист. Русский по рождению и языку, он не хочет знать ни чеховской провинции, ни чи-риковских интеллигентов». Затем разговор, разумеется, переходит на дальние моря и океаны, где происходит действие гриновских рассказов (то есть в этом А. Измайлов предельно банален.
– В. С.), два-три замечания о построении новелл и вывод: «В красках Грина так же трудно найти неправильность, несообразность, нелепость, как трудно почувствовать свое. Пока еще нет Грина, - есть его иноземные первообразы. Во что выльется этот замах не лишенного дарования беллетриста - говорить мудрено. Пока трудно признать какое-нибудь серьезное значение за рассказом, все точки и линии которого совпадают с чертами и линиями талантливых иноземцев. Но сознание, что куда-то нужно двинуться с затоптанного места, но жажду читателя отдохнуть хотя бы за мексиканским бытом Грин воплощает в себе в высшей степени убедительно».
Грина раздражало сравнение его с иностранными писателями (вспомните хотя бы строчки из письма его Брюсову из Пинеги). Писатель не без основания считал, что, усвоив некоторые чисто технические приемы, он в самом главном остается самобытным.
В 1913- 1914 годах, когда в издательстве «Прометей» вышел трехтомник Грина, количество рецензий на его книги значительно возросло.
Вновь в «Киевской мысли» с большой статьей выступил Л. Войтоловский. По его мнению, ныне «творчество Грина сильно пошло на убыль. Дикая и величественная прелесть его первых героев утратила свою тоскующую загадочность… Я не хочу сказать, что Грин совершенно лишился литературного таланта. Он пишет энергично, образно, ярко. Он умеет вызывать перед вами живые сцены, умеет придавать своим героям некоторую зани
PAGE 490
мательность. Но весь его талант ушел в эту игру на эффектах дурного вкуса».
Л. Войтоловского так же трудно упрекнуть в непонимании Грина, как и защищать самого писателя. Сейчас, с высоты времени, мы видим: калейдоскоп приключений был совершенно необходим Грину для вскрытия сущности происходящего вокруг и одновременно как средство против «ожирения сердца», как тонко подметил Д. Гранин. Вспомним то время, вспомним о бесчисленных эксах, анархических бунтарях, за действиями которых не стояло никаких нравственных принципов. Именно против всего этого восстал Грин. Он показывал калейдоскоп приключений, которые утомляли тело, но не излечивали душу. Счастье приключений было для Грина «холодным счастьем».
Впрочем, иные ценители литературного таланта Грина шли ненамного дальше. Так, некий М. К-ов в газете «Утро России» заключил свою статью так: «…вся сурово-экзотическая фантастика Грина, не представляя собою глубокого серьезного литературного явления, приемлема, как стакан холодного, крепкого вина после длинной и пыльной дороги, порой неожиданно пленительна, словно строгая и свежая струя воздуха отдаленных горных высот, проникшая в затхлый, застоявшийся воздух торопливо однообразной тягучести города».
Другой критик в этой же газете несколько месяцев спустя, походя возведя Грина в ранг второстепенных писателей, но тем не менее отметив, что «слог у Грина энергичный, торопливо-сдержанный по своей сжатой выразительности», пришел к выводу: «…произведения Грина, полные преувеличений, достойных
«ДНЕВНИК» СЛЕЖКИ
В охранке Грин числился политически неблагонадежным. Вероятно, в связи с началом войны охранка решила проверить его связи.
Грину дали кличку «Невский».
PAGE 491
«Дневник» охранки. 3 сентября 1914 года (сохранена полностью орфография и пунктуация оригинала):
«В 12 ч. дня вышел из дому и по указанию надзирателя регистрационного бюро Занчихина был взят под наблюдение по выходе отправился на Лиговский д. 19, в подъезд где главная контора журнала «Геркулес» пробыл 10 м. вышел и отправился на Невский пр., где встретился с неизвестным господином с которым прогуливался по Невскому пр. расставаясь неизвестный отправился под наблюдением филера Васильева а Невский пошел по Невскому пр. д. 81 в подъезд где имеются меблированные комнаты Белград пробыл 30 м. вышел и отправился на Невский д. 96 в подъезд где тоже имеются меблированные комнаты «Север» пробыл 1 час вышел и тут же встретился с неизвестным мужчиной с которым поговорив немного расстался неизвестный пошел без наблюдения Невский отправился на Владимирский пр. д. 16 во двор где имеется столовая пробыл 30 м. вышел пошел по Владимирскому пр. д. 1 в парикмахерскую пробыл 30 м. вышел, постригся и побрился по выходе отправился по Невскому пр. д. 96 в булочную купил булок и возвратился домой. Больше выхода не видели.
Неизвестный отправился по Лиговке д. 114 в подъезд где редакция и контора журнала и газеты «Родина» откуда до 6 ч. вечера взят не был. Лебедев Ф. Васильев».
Речь идет, вероятно, о каком-нибудь сотруднике журнала «Родина», где печатался Грин.
На следующей странице:
«Приметы Невского лет 40-45 (Грину в то время было 34 года, но выглядел он значительно старше.
– В. С. ), высокого роста, тонкого сложения, шатен, лицо продолговатое худощавое, нос прямой, рыжеватые коротко стриженные усы, бороду только что обрил. Одет черная мягкая шляпа черная накидка серые брюки».
4 сентября с 9 ч. 20 м. утра до 9 ч. 30 м. вечера: «В 5 ч. 40 м. дня вышел из дома и тут же на углу Невского просп. и Пушкинской ул. купил газеты вернулся домой. Вторично вышел из дома в 7 ч. вечера прогулялся по Невскому просп. после чего зашел в Кинематограф пробыл там 1 ч. 30 м. вышел, прошелся по Невскому просп. и вернулся домой более его не видели, Лебедев Ф. Семенов».
PAGE 492
5 сентября с 9 ч. утра до 8 ч. 30 м. вечера:
«Вышел из дома 11 ч. 30 м. дня на углу Пушкинской ул. и Невского прос. купил газету и пошел на Знаменскую площадь к памятнику Александра Ш-го где сидел 10 м. и читал газету, встал пошел на Невский просп. дом № 81 в подъезд где меблированные комнаты «Белград» где пробыл 20 м. вышел и пошел на Знаменскую ул. дом 6 в магазин ювелир «Марков» скора вышел и пошел Лиговская ул. дом № 19 в подъезд где контора и редакция журнала Геркулес пробыл 10 м. вышел и на Жуковской ул. сел в извозчика и поехал на Владимирский проспек дом № 16 во двор где столовая Глория и управление 1-го Московского участка где пробыл 15 м. вышел и пошел на Пушкинскую ул. д. № 2 в посудный магазин «Глибина» скоро вышел и пошел Пушкинская ул. д. № 4 московский мучной лабаз где пробыл 5 м. вышел и имел присибе небольшой сверток и пошел Пушкинская ул. дом 10 в магазин чая и фрукты скоро вышел и вернулся домой.