Воспоминания
Шрифт:
Между тем наступали сильные жары, доходившие до 30° в тени, которые с разыгравшейся уже в значительной степени холерою не представляли никакого удовольствия в дальнейшем летнем пребывании в городе. Я, жена моя и старшая дочь никогда не могли переносить жаров, действовавших очень вредно на наше здоровье, и с давних пор мы лето всегда проводили на даче или уезжали куда-либо подальше на свежий воздух. Эти причины побудили нас по возможности ускорить наш выезд из Тифлиса, впрочем подобно всем Тифлисским обитателям, имеющим сродства или хотя малейшую возможность избавить себя от мучительной необходимости томиться здесь нестерпимым зноем и духотой. Я же имел на то и право, потому что все члены Совета, но закону, освобождаются от служебных занятий на два каникулярных месяца.
Мы выбрали нашим летним убежищем Боржом и Абас-Туман, известные в крае своим прекрасным местоположением, здоровым, чистым, горным воздухом и минеральными водами.
Вследствие почти общего нашего нездоровья от Тифлисского пылающего зноя и смрадной, холерной атмосферы, мы должны были ехать медленно, с расстановками, ночлегами и отдыхами, так что только на пятый день добрались до цели нашего путешествия. Боржом был тогда населен еще весьма незначительно. Мы поместились в лучшей того времени квартире, кочевом доме главнокомандующего, устроенном генералом Головиным при самом источнике вод, в конце галереи, и обращенном впоследствии в наместническую кухню.
Боржомское владение, начинающееся в семи верстах от Сурамской станции и имеющее протяжение до тридцати верст по берегу реки Куры, составляет замечательную местность. Горы, лес и извивающаяся стремительно по ущелью возле дороги речка представляют почти непрерывающиеся, разнообразные и прекрасные виды. Почтовая дорога из Тифлиса в Ахалцых идет по самому берегу реки. Собственно Боржомское ущелье расположено на правом берегу реки, в девятнадцати верстах от въезда в это владение, и в самом ущелье, как я сказал, истекают минеральные источники щелочных и железных вод. Ими пользовались туземные жители издавна, но они оставались в диком состояния до 1840 года, когда бывший главноуправляющий краем генерал Головин посетил это место, полюбил его и положил основание его устройству проведением большой дороги, построением галереи и ванн. Но все это были лишь начатки устройства, которые впоследствии распространил и пополнил князь Воронцов. В этот мой приезд Боржом имел уж вид местечка, украшенного несколькими порядочными домиками для посетителей, которые от мая до сентября съезжаются туда из разных мест края, наиболее из Тифлиса.
Из всего занимаемого Боржомом пространства, которое заключает в себе семьдесят тысяч десятин, большею частью превосходного леса, в 1847 году, когда я приехал в Боржом, казне бесспорно принадлежало только семь тысяч десятин, то есть так именуемая Ахалдабадская дача; остальная же громадная часть находилась в споре между казною и князьями Аваловыми. Права этих князей были весьма сомнительны, потому что предки их этого имения в наследственном владении не имели, а были лишь «моуравами», то-есть управляющими. Процесс продолжался долго, и наконец в пятидесятых годах князь Воронцов решил его тем, что с Высочайшего утверждения соединил все имение окончательно в казенном владении, с производством князьям Аваловым из доходов имения потомственной пенсии по пяти тысяч рублей в год.
С тех пор началось устройство этого имения, но достойно сожаления, что не было принято к тому никакого определенного плана. Заявлялось несколько полезных предположений, которые если и одобрялись главным начальством, но постоянного и последовательного исполнения им не давалось. Сначала доктор князя Воронцова Э. С. Андреевский,
В настоящее время (шестидесятые года) с прибытием Великого Князя, вступлением его в управление краем и намерением основать здесь свое летнее пребывание, можно надеяться, что Боржом достигнет сколько нибудь благоустроенного состояния и вида. На левом берегу Куры, на склоне гор, против ущелья уже строится и даже почти окончен дворец Его Высочества. Очень желательно, чтобы это пребывание послужило поводом к лучшему устройству тамошних минеральных вод, самого местечка и имения, к нему принадлежащего, которые покамест запущены в такой степени, что, видя их в этом неизменном положении в продолжение стольких лет, невольно начинаешь сомневаться, чтобы Борисом достиг когда-либо прогресса, столь для него полезного и необходимого. Дворец почти готов, но на главное, в отношении общественной пользы, на обстановку целебных вод и подспорий к ним, на удобства для приезжающих лечиться и многое другое, доселе внимания не обращается. Это впрочем может относиться почти ко всем общеполезным учреждениям Закавказского края: или ничего не делается, или не так, как бы надлежало. Нельзя сомневаться в добрых намерениях главных начальников края — они святы, но исполнители супостаты [91] .
91
Впоследствии Боржомское имение Высочайше пожаловано в собственность Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича.
На этот раз, мы опять послужили для холеры каким-то перевозочным средством, на подобие того, как во время нашего переезда из Шемахи в Тифлис, только с той разницею, что мы не привозили ее на станции, а прямо привезли в Борисом, где до нас и признака не было ее, а тотчас по прибытии нашем проявилась и она, но, по счастью, в слабой степени, так как условия горного Боржомского климата не содействовали ее развитию. Заболел восьмилетний мальчик, солдатский сын; доктор, обыкновенно командируемый сюда на летний сезон, еще не приехал, обратиться за помощью было не к кому; но солдатка сама догадалась и, видя, что сын ее в судорогах, совсем оцепенел и посинел, она, по какому-то наитию или вдохновению, выбежала на улицу, нарвала крапивы, росшей возле забора, и принялась ею крепко тереть похолодевшее тело мальчика. Вскоре тело начало покрываться местами красными пятнами, выступили пузыри, появилась теплота, и импровизированное течение солдатки увенчалось полным успехом — мальчик выздоровел. Потом заболел наш повар, и тоже поправился без всяких медицинских пособий, а может быть именно и по этой причине. Кажется, этими двумя случаями ограничилась эпидемия.
Чрез несколько дней, прибывший сюда из Тифлиса врач Амиров посоветовал жене моей отправиться на Абас-Туманские воды, находящиеся в семидесяти верстах от Боржома за Ахалцыхом, куда она 10-го июля и выехала с старшею дочерью Екатериной: я же, с остальным моим семейством, остался в Боржоме, частью по служебным делам, а частью по уверению доктора, что пользование здешними водами и ваннами принесет мне несомненную пользу, что нисколько не оправдалось, может быть вследствие того, что я простудился, и к прежним моим недугам присоединилась еще лихорадка. Пето выдалось дождливое, сырое, и постоянный сквозной ветер, дувший чрез узкое ущелье, как сквозь коридор, не слишком благоприятно отзывался на здоровье больных, особенно при лечении теплыми ваннами. Съезд на воды был немногочисленный: несколько туземных семей из грузин и армян, два русских генерала с одной генеральшей, один полковник генерального штаба с больной женой и свояченицей и несколько офицеров составляли весь круг тогдашнего водяного общества.
Из туземных посетителей наиболее выдавалось семейство местного помещика князя Сумбатова. Сам князь был отставной военный, еще не старый, сухой, желтый, сумрачный человек: его жена, рожденная княжна Мухранская, средних лет, очень красивая собою, носившая грузинский костюм: и два сына, один юнкер лет двадцати, другой маленький мальчик лет девяти. Этот мальчик, хорошенький и бойкий, обращал на себя внимание тем, что всегда был одеть весь в белом. Нам объяснили, что в Грузии есть обычай иногда при рождении детей давать обещание Божией Матери, или какому-либо святому, водить ребенка не иначе как в белом до известного возраста, часто на много лет, полагая этим привлечь на него покровительство свыше.