Восток в новейший период (1945-2000 гг.)

Коллектив авторов

Сессия Народного консультативного конгресса в октябре 1999 г. избрала президентом страны Абдуррахмана Вахида, лидера Партии народного возрождения и организации «Нахдатул Улама». Вице-президентом стала М. Сукарнопутри. Избрание А. Вахида, полуслепого человека, еще не оправившегося после инсультов, чья партия получила лишь 10 % голосов на выборах, было результатом сговора с целью не допустить к власти М. Сукарнопутри, за которой стояла наиболее радикальная часть электората. Только массовые насильственные выступления населения Явы и Бали заставили конгресс назначить ее на второй по важности пост в государстве.

А. Вахид был известен как деятель национального масштаба, способный подняться над этническими, идейными и религиозными различиями. Он первым заявил о необходимости реабилитировать жертвы террора 1965–1968 гг. и пересмотреть официальную версию событий того времени в интересах национального примирения, он извинился перед жертвами террора на Восточном Тиморе и антикитайских погромов в мае 1998 г., он, будучи одним из самых авторитетных мусульманских богословов, был убежденным противником превращения Индонезии в исламское государство. В период

его президентства были приняты меры против военачальников, виновных в нарушениях прав человека в предыдущие годы, в том числе в Аче и на Восточном Тиморе, усилен контроль гражданской власти над армией, отменены некоторые дискриминационные меры против этнических китайцев.

Но став президентом, он не смог совместить свои положительные качества с положением главы государства. Идеологическая терпимость и широта взглядов уживались в нем с непредсказуемостью, авторитарностью, мессианством. Это делало его уязвимым для критики со стороны оппозиции во главе со спикером Конгресса Амином Раисом. Президента обвиняли в тех проблемах, которые на деле были наследием режима «новый порядок»: этно-религиозные конфликты в Аче, где сепаратистское движение продолжалось в течение десятилетий, на Калимантане, на Западном Ириане, процветание коррупции, фаворитизм, огромная внешняя задолженность, низкий уровень правопорядка, нарушения прав человека и т. д. На деле обвинения, прежде всего, отражали интриги внутри правящей элиты, ее недостаточную готовность к демократизации политической системы и к модернизации методов управления государством. Конгресс и парламент, значительно расширив свои прерогативы после падения режима «новый порядок», сосредоточились на борьбе между собой и с президентом, поминутно вмешиваясь в деятельность исполнительной власти, а партийные лидеры погрязли в спорах из-за постов в кабинете и других органах власти.

В начале 2001 г. оппозиция во главе с А. Раисом начала решительное наступление против президента, использовав обвинение в коррупции (впоследствии не подтвердившееся) и угрожая А. Вахиду импичментом. Президент обратился за помощью к армии с целью ввести военное положение, но получил отказ. 23 июля 2001 г. Конгресс сместил А. Вахида с поста главы государства. Это место заняла М. Сукарнопутри, которая к тому времени убедила военных и Голкар, что не намерена мстить за унижения, которым руководители «нового порядка» подвергли ее отца в 1960-х годах и ее саму тридцатью годами позже. Вице-президентом стал лидер Партии единства и развития Хамзах Хаз, что было компенсацией умеренным мусульманам за смещение А. Вахида. Сближение М. Сукарнопутри с Голкаром и военными вызвало недовольство в рядах ее собственной партии, где были сильны радикальные настроения. Мусульманская община страны сравнительно спокойно восприняла отставку А. Вахида.

Мегавати Сукарнопутри получила тяжелое наследие. Внешний долг достиг 140 млрд. долл. Число безработных и занятых неполную неделю равнялось 40 млн. человек (45 % рабочей силы). Более 10 % населения страны имели месячный доход около 3 долл. После 1997 г. из страны утекало в среднем 10 млрд. долл. в год. Рост экономики в 2001 г. составил 3,6 %, что не поглощало даже прирост рабочей силы. Помимо последствий кризиса на Индонезии тяжело сказался экономический спад в США, Японии и Сингапуре, на которые в основном ориентирован индонезийский экспорт.

Социально-экономические противоречия, не находя разрешения в рамках государственных институтов, часто приобретали форму этнической и религиозной розни. Устранение армии как доминирующей надэтнической и надконфессиональной силы, необходимое и целесообразное само по себе, не компенсировалось созданием альтернативных структур. В стране не обозначилось политического движения или организации, способной самостоятельно или во взаимодействии с другими обеспечить эффективное руководство государством. В результате исламизм обретал политическую перспективу как альтернатива светской власти.

Изменения, которые вносили в конституцию с 1999 г. с целью предотвратить возвращение к авторитаризму, существенно ограничили полномочия исполнительной власти, усилили законодательную и контрольную роль парламента и конгресса, детально трактовали права и свободы граждан. В соответствии с ними президент и вице-президент впоследствии стали избираться прямым голосованием, причем не более чем на два пятилетних срока.

Мусульманское движение было разделено на две примерно равные части — традиционалистскую во главе с Союзом мусульманских богословов («Нахдатул Улама») и модернистскую, основой которой является просветительская организация «Мухаммадья». Каждая из них заявляет, что пользуется поддержкой около 35 млн. человек. Но после 1998 г. внутри «Нахдатул Улама» и «Мухаммадьи» возникло около 40 политических партий, что свидетельствовало об отсутствии в этих организациях организационного и идейного единства, несмотря на религиозную общность. Однако лидеры обоих течений выступали против исламского экстремизма.

Глава 38

Филиппины

Ю.О. Левтонова

В постколониальной истории Филиппин могут быть выделены четыре этапа: 1945–1954 гг. — деколонизация, филиппинский вариант; 1954–1965 гг. — формирование и постепенное саморазрушение послевоенной филиппинской модели элитарной демократии; 1965–1986 гг. — становление, стабилизация и крушение авторитарного режима: с февраля 1986 г. (хронологическая веха — так называемая революция «Власть народа») — период поставторитарного развития, редемократизации и модернизации в современных глобальных и региональных условиях.

Итак, процесс деколонизации на Филиппинах начался уже в 1945 г., сразу же после изгнания из страны японских оккупантов в обстановке всенародного патриотического подъема. Однако всеобщее ликование по повод) вступления на Архипелаг армии вторжения США под командованием пользовавшегося широкой

популярностью на Филиппинах генерала Дугласа Макартура [66] быстро сменилось разочарованием в деятельности американцев по подготовке предоставления своей колонии независимости. На мировоззрение, поведение, эмоции филиппинцев влияло существенное изменение морально-психологического климата в стране, произошедшее с прекращением японской оккупации. При всей тяжести пережитых Филиппинами едва ли не самых жестоких и кровавых в их истории форм колониального угнетения та легкость, с какой Япония овладела огромными территориями Восточной и Юго-Восточной Азии, подорвала в глазах жителей островов (как и других народов региона) престиж западных держав, символизируя победу Востока над Западом. Впервые у филиппинцев, подвергавшихся продолжительной вестернизации, возникло ощущение азиатской идентичности, принадлежности к миру Азии, что неизбежно вело к росту антиимпериалистических настроений, подъему национализма и стремлению к полному и быстрому освобождению от колониальной зависимости.

66

Вся военная карьера Д. Макартура была связана с Филиппинами, начиная от службы здесь в качестве младшего лейтенанта до генерала, ближайшего советника и друга первого президента — филиппинца М. Кесона в годы Автономии (1935–1941), ответственного за создание национальной армии. Молниеносное нападение и оккупацию Филиппин Японией (уже в начале 1942 г.) Д. Макартур воспринимал и как удар по собственному самолюбию и амбициям. Его слова: «Я вернусь», сказанные при вынужденном бегстве в Австралию, и «Я вернулся» — едва американская армия вторжения весной 1945 г. вступила на Архипелаг, стали своего рода клише в литературе о тихоокеанском театре военных действии во время Второй мировой войны.

С первых шагов деколонизации американцы старались восстановить господствующие позиции довоенной местной верхушки (землевладельческая элита, из среды которых формировались «экономические империи», зависимые от американского рынка, и политические кланы и династии). США готовились передать суверенную власть над Филиппинами именно этой наиболее консервативной части общества. Поэтому понятно и поведение Д. Макартура, стоявшего у истоков деколонизации. Он полностью игнорировал требования, исходившие от бывших участников Сопротивления (не только левых, по и либералов из срезы творческой и научной интеллигенции, студенчества, части элитарных кругов и бизнесменов), о широкой демократизации и проведении радикальных экономических реформ. По отношению же к левому флангу политических сил он демонстрировал открытую нетерпимость. Руководимая компартией организация Хукбалахап (Народная антияпонская армия) была распущена, а хуки (бойцы-партизаны) объявлены подрывными элементами. В конце концов, из среды «старой олигархии» [67] американцы выбрали кандидатуру на пост первого президента независимых Филиппин. Это был Мануэль Рохас (1946–1948), политик довоенной генерации, выходец из землевладельческой элиты, человек крайне реакционных взглядов (в 1930-х годах откровенно профашистских), в период оккупации известный коллаборационист, не скрывавший своих тесных контакте с японцами. Иными словами, политическая фигура, малопривлекательная во всех отношениях для широких слоев филиппинцев. Массовое общественное движение на Филиппинах за немедленное предоставление полной политической и экономической независимости вынуждало американцев принимать быстрые решения. В тогдашней ситуации М. Рохас, казалось, отвечал требованиям США: убежденный антикоммунист, легко сменивший прояпонскую ориентацию на проамериканскую, сильный лидер, способный сдерживать натиск левой оппозиции. Соперником М. Рохаса на выборах 1946 г. был Серхио Осменья, вице-президент в автономном правительстве М. Кесона (вместе они возглавляли в США в годы войны филиппинское правительство в изгнании), выходец из влиятельного политического клана «осменьистов». С 1920-х годов он вел непрерывную борьбу с М. Кесоном за первое место в государстве, но безуспешно, поскольку не мог преодолеть поистине уникального феномена массовой популярности М. Кесона. Если бы не смерть М. Кесона в августе 1944 г. в эмиграции, вопрос о первом президенте независимых Филиппин, по всей видимости, был бы решен в его пользу. Осменья же расценивался американцами как лидер бесперспективный, не способный к проявлению сильной политической воли. И Осменья, и Рохас входили в руководство одной и той же политической партии — Партии националистов (ПН) — монопольного лидера в политике с момента ее образования в 1907 г. при формальной многопартийности. Незадолго до выборов 1946 г. Осменья вступил в избирательный блок с Демократическим альянсом — одной из самых крупных общественных организаций либерального толка, но крайне рыхлой и пестрой по составу. В ответ Рохас с правоконсервативной частью членов ПН вышел из партии, образовав собственную Либеральную партию (ЛП). Так было положено начало двухпартийной системе, продержавшейся до установления на Филиппинах авторитарного режима. Даже при внушительной поддержке США (моральной и материальной) М. Рохас на апрельских выборах 1946 г. сумел одержать победу над соперником с ничтожным перевесом голосов. Филиппинцы голосовали не за непопулярного Осменью, а против Рохаса, фаворита США, демонстрируя тем самым антиамериканские, антиимпериалистические чувства и настроения.

67

Понятие «старая олигархия» утвердилось в филиппинской политической лексике и литературе по Филиппинам как синоним блока богатейших династий землевладельческой элиты, крупного капитала («старая» довоенная торгово-посредническая, финансовая и промышленная буржуазия, формировавшаяся из той же землевладельческой верхушки), верхнего слоя бюрократии и собственно политиков.