Восток в новейший период (1945-2000 гг.)
Шрифт:
Переход к авторитарной государственности в условиях острой кризисной ситуации в экономике, когда происходили саморазрушение модели «олигархической демократии» и массовый подъем пестрой, в том числе экстремистской, оппозиции, был, очевидно, единственно реальным вариантом выхода из кризиса и ориентации общества на ускоренную капиталистическую модернизацию.
Примерно за год до окончания своего второго президентского срока Ф. Маркое в сентябре 1972 г. ввел в стране военное положение, что следует считать, по-видимому, отправной точкой полуторадесятилетнего этапа авторитаризма на Филиппинах. Вводя военное положение и ссылаясь при этом на действующую конституцию 1935 г., Ф. Маркос следующим образом распределил «угрозы» безопасности и стабильности: «коммунистическая опасность» — увеличивающиеся масштабы вооруженной борьбы ННА, руководимой Компартией идей Мао; «правая» угроза со стороны всесильных олигархических кланов — важнейший дестабилизирующий фактор, толкающий общество на грань гражданской войны; боевые операции мусульманских сепаратистов на юге страны под руководством ФНОМ — угроза унитарному устройству и территориальной целостности государства.
Ф.
Главной национальной целью Ф. Маркос провозгласил строительство «нового общества» в противовес «старому обществу», которое, утратив способность к жизнедеятельности, обречено на уход с исторической сцены. К моменту введения военного положения у Ф. Маркоса уже была разработана концепция «нового общества», которая, если говорить о ней кратко, содержала элементы современных экономических учений, теорию «революции сверху» (она же «революция из центра»), а также националистические и популистские и чей. Ф. Маркос прибегал также к понятию «демократическая революция», фактически возведенному в ранг официальной государственной идеологии. Ее суть — стремление представить процесс капиталистической трансформации как возрождение «истинно национальных традиций» («барангайная демократия» [69] ), исконно филиппинских форм организации общества. Все эти идеи были изложены Ф. Маркосом в многочисленных трудах и публичных выступлениях. Он во многом повторял (и заимствовал) опыт стран-партнеров по АСЕАН (Малайзии, Сингапура, Индонезии).
69
Барангаи, или балангаи — сельские общины на Филиппинах в доколониальное время.
Сразу же после введения военного положения на Филиппинах началось осуществление новой экономической политики, разработанной группой технократов и ученых-экономистов, возглавленной президентом. Смена курса в экономике предполагала заметное повышение роли государства в управлении хозяйством, создание 11 промышленных комплексов для перехода к этапу «избирательной модернизации». Модель экспортоориентации была избрана для перестройки структуры промышленности и номенклатуры экспорта-импорта.
Новая концепция развития, ориентированного «вовне», изменила прежние правила роста и определила перспективы дальнейшего пути развития экономики (в начале 1970-х годов темпы экономического роста достигли 6,2 % сравнительно с почти нулевыми показателями в разгар кризиса на рубеже 1970-х годов). Все эти перемены начала 1970-х голов создавали впечатление, что Филиппины вошли в русло динамичного развития, как и другие государства ЮВА — филиппинские партнеры по АСЕАН, к этому времени уже добившиеся весомых результатов в экономической модернизации. Недаром в то время Ф. Маркоса сравнивали ни больше ни меньше как с Ли Куан Ю, лидером Сингапура — наиболее процветающего государства региона. Но очень скоро стало ясно, что «формула успеха» асеановских стран — сильная государственная власть, экономический рост, социальный порядок, дисциплина не срабатывает на Филиппинах. Достаточно глубокая демократическая и конституционная традиция в филиппинской политической культуре мешала реализации в полном объеме этатистских тенденций и прочному закреплению авторитарной государственности. Авторитарная государственность в филиппинских условиях не обрела функции стимулятора и гаранта экономической модернизации. Напротив, по мере утверждения системы авторитарно-бюрократического правления усиливалась тормозящая роль государства в области экономики. Уже с середины 1970-х годов начался экономический спад, перешедший в стагнацию и затем острый кризис на рубеже 1980-х годов. Все это было связано, в частности, и с тем, что Ф. Маркос сумел потеснить лишь политические позиции «старой олигархии», но так и не смог сломить ее экономического могущества — старые магнаты лишь на время ушли в тень, исподволь саботируя реформаторские начинания администрации. Обнаружилась и редкая устойчивость традиционного поведения филиппинской правящей элиты. Новая элита из нуворишей и окружения Ф. Маркоса полностью повторяла поведенческие стереотипы прежней олигархической верхушки: фракционность, политическую недальновидность, предпочтительность групповых и личных интересов и целей, коррумпированные связи между бюрократией, бизнесом и политиками. Все это тормозило продолжение политики реформ.
Именно в конце 1970-х годов появился термин «капитализм крони» (или кронизм, от англ. crony —
Политизация армии зашла довольно далеко — с низших до высших постов военные выполняли отнюдь невоенные функции (в бизнесе, административном управлении и т. п.). Здесь Ф. Маркос явно пытался использовать индонезийский опыт, хотя это, конечно, несопоставимо с реалиями тогдашнего жесткого военно-бюрократического режима в Индонезии. Режим личной власти на Филиппинах Ф. Маркос определял как «конституционный авторитаризм». Филиппинский авторитарный режим относился к смягченным, «либеральным» разновидностям авторитаризма. На Филиппинах допускалась первоначально полулегальная, а с середины 1970-х годов вполне легальная деятельность демократической антиавторитарной оппозиции центристского толка (с громадным же размахом нелегального левого экстремизма государство просто было не в состоянии справиться).
По мере появления кризисных явлений в экономике (конец 1970-х годов) и роста разочарования в проводимом курсе реформ Ф. Маркос вынужден был пойти на либерализацию режима. В январе 1981 г. было отменено военное положение, на чем настаивала и оппозиция, и часть правящей шиты, обеспокоенная укреплением «династии Маркосов» и в будущем возможным переходом власти в руки Имельды Маркос (президент в это время уже страдал от тяжелого заболевания почек) [70] . С отменой военного положения в урезанном виде были восстановлены демократические свободы. Следующими шагами «поэтапной либерализации» были разрешение деятельности партий, общественных организаций и выборы в парламент (май 1984 г.). Но все эти меры носили декоративный характер. Им предшествовали общенациональные референдумы, проводившиеся под контролем правительства, оставившие Маркосу всю полноту власти и единоначалие в принятии политических решений. Фасадная либерализация не спасла режим, а лишь приблизила его крах.
70
И. Маркос, занимавшая пост мэра Большой Манилы, была одним из самых одиозных персонажей режима: непомерно властолюбивая, тщеславная, поощрявшая фаворитизм и коррупцию в своем окружении, обладавшая патологической страстью к роскоши и личному обогащению за счет государственной казны, она внесла немалый «вклад» в разжигание ненависти своих соотечественников к диктаторскому правлению президента.
Ф. Маркос не смог преодолеть в себе раздвоенности между традиционализмом и новаторством. Не сумев реализовать свои действительно обширные планы модернизаторских реформ, он постепенно вернулся к привычному образу и поведению традиционного политика (трапо), занятого личным обобщением и взращиванием под своим покровительством разбухшей коррумпированной верхушки («новая олигархия»). Соответственно, массовая популярность Ф. Маркоса сменилась недовольством большинства филиппинцев его единоличной властью.
Роль катализатора в агонии режима сыграло убийство лидера демократической оппозиции и самого опасного противника Ф. Маркоса — Б. Акино. Выпущенный из тюрьмы, он в 1980 г. уехал в США (для лечения), где занимался консолидацией эмигрантской антимаркосовской оппозиции. Летом 1983 г. он решил вернуться на родину для участия в парламентских выборах 1984 г. и был застрелен в манильском аэропорту, едва спустившись с трапа самолета. Филиппинцы моментально с вяла л и это громкое политическое убийство с именем Ф. Маркоса. Это трагическое событие имело последствия буквально во всех сферах жизни общества. В экономике — перевод (в беспрецедентных масштабах) капиталов за границу, падение курса песо с 6 до 20 за 1 долл. Последовала и новая волна эмиграции, главным образом в США (в целом же во всем мире филиппинская диаспора в это время достигла 1,5 млн. человек). В политике — резкий подъем стихийных антимаркосовских выступлений (многотысячные демонстрации, марши протеста и т. д.) с участием практически всех слоев населения, в том числе левых радикалов, под лозунгом «долой диктатуру США-Маркоса» (они обвиняли последнего в тесных связях с тогдашним президентом США Р. Рейганом). Только разобщенность оппозиционных сил спасла созданное Ф. Маркосом Движение за новое общество от поражения на парламентских выборах в мае 1984 г., после которых сразу же начался новый цикл подъема оппозиционного движения, который продолжался и в 1985 г.
В этой обстановке Ф. Маркос объявил о внеочередных выборах президента в феврале 1986 г., рассчитывая с их помощью ослабить оппозицию, не дав ей достаточного времени для подготовки избирательной кампании. Но он допустил серьезный промах, недооценив глубины политического кризиса. Внезапность объявления даты выборов (в конце 1985 г.), напротив, заставила оппозицию перейти к консолидации своих рядов. Стало очевидно, что выдвижение более чем одного кандидата от оппозиции автоматически обеспечивало победу Ф. Маркосу. После ожесточенных дискуссий оппозиция выдвинула единого кандидата на пост президента — вдову Б. Акино Корасон Акино. Решающую роль в выдвижении именно этой кандидатуры сыграл тогдашний глава католической иерархии на Филиппинах кардинал Х. Син (в стране, где свыше 80 % — католики, инициатива Х. Сина не могла не встретить массовой поддержки).