Восвояси
Шрифт:
Насколько помнят старожилы, здесь всегда находился речной брод. Пешком, на подводах, а позже уже и на тракторах да грузовиках сельчане в этом месте переправлялись на другую сторону Илека, в направлении населенных пунктов Восток, Левоневское и Шевченко.
Утренние облака над Аккемером оказались случайными, заблудившимися небесными овечками. Погоняемые лучами палящего августовского солнца, они очень быстро разбежались по бескрайнему казахстанскому поднебесью. День обещал быть жарким.
На достаточно высокой скорости с барабанным ревом мотора брод стремительно миновал красный мотоцикл. Утопая почти по середину
В клубах дыма, отфыркиваясь, мотоцикл с трудом одолел крутой подъем в низине между двумя высокими известняковыми кручами и двинулся по уходящей в степные холмы извилистой дороге. Столб пыли сопровождал его.
Порывом ветра с головы Дамежан снесло легкий ситцевый платок. Но она кажется даже не обратила на это внимания. За рулем сидел сорокашестилетний Сагын. Мать с сыном мчались на Восток.
Хотя, мчались – это слишком сказано. Они спешили насколько это было возможно. Колея глубоких гусеничных следов, видимо еще весной по глинистой влажной земле прошедшего здесь трактора, под летним солнцем настолько окаменели, что дорога походила на стиральную доску. На ухабах так трясло, что Сагын с трудом удерживал руль мотоцикла.
Пришлось свернуть и ехать по непроторенной степи, в промежутке между дорогой и сжатым полем, которое вкривь и вкось располосовали линии примятого колесами машин жнивья.
Лето было на исходе. Жара последних месяцев донельзя иссушила степь. Придорожная полынь пожелтела и стала жесткой как проволока. Лишь изредко пустынную дорогу перебегали серые суслики и маленькие зеленые ящерицы. Только однажды, практически из-под колес ехавшего мотоцикла, вспорхнула напуганная куропатка.
Когда-то, уже издалека показалось расположенное в широкой низине пшеничное поле. Там сейчас работал красный комбайн. Вблизи припарковались два грузовика и полевой окраски УАЗик. Между ними виднелись темные фигуры пятерых мужчин.
“Восход” по бездорожью направился навстречу двигающемуся комбайну.
Не доезжая, Дамежан чуть ли не на ходу соскочила с мотоцикла. Простоволосая, маленького роста женщина выбежала на пшеничное поле. Высокие стебли хлебного злака доставали ей до груди. Раскинув в стороны руки Батыр ана храбро направилась наперекор огромной машине.
Не сразу, но комбайн остановился. По пояс высунувшись из кабины молодой белокурый механизатор энергично махал женщине, требуя уйти с дороги.
– Не пущу! – насколько хватало сил и голоса громко кричала Дамежан. – Это мой хлеб!
Из-за гула работающего мотора вряд ли кто мог услышать ее слова. Низкая ростом Батыр ана продолжала кричать бесстрашно приближаясь к зловеще вращающимся мотовилам пятиметровой ширины жатки.
Оставив лежать мотоцикл на краю поля к матери на помощь спешил Сагын.
Одновременно от группы мужчин возле грузовиков и УАЗика бегом отделились двое с ружьями в руках.
Молодой Федор не выдержал накала ситуации и заглушил мотор комбайна.
– Феденька, да что же ты творишь? – отчаянно взывала Дамежан. – Соседей грабишь! Неужели ты забыл, как я тебя мыла и кормила, когда твою маму в больнице оперировали?
– Эй, Рыбак, немедленно заведи мотор, – подбегая злобно крикнул один из молодчиков с ружьями.
–
– Я верю! – тоже плакала Дамежан. – Ты можешь меня вместе с пшеницей скосить, но я этим бандитам живьем свое зерно не уступлю.
– Немедленно садись за штурвал, – потребовал один из братьев Исина и навел двустволку на Федора.
С трудом передвигая ноги, задыхаясь и тяжело дыша к Дамежан наконец-то приблизился Сагын. Белый в лице он держался одной рукой за левую грудь.
– Сволочи! – едва слышно повторяли его посиневшие губы.
Федор рванулся с места и, виляя как вспугнутый охотником заяц, побежал в сторону Аккемера.
– Сукин сын, – выругался один из Исиных и угрожающе крикнул убегающему в догонку: – Мы с тобой еще поговорим. А про комбайн можешь забыть. Он теперь наш.
Вооруженные молодчики не оглядываясь ушли. Было видно как они сели в УАЗик. Через минуту колонна из трех машин тронулась в неизвестном направлении.
Как будто он это только и ждал, Сагын вдруг осел и нелепо повалился подгребая под себя охапку густых стеблей зрелой пшеницы. Подозрительно раскинув руки мужчина лежал на золотистом ковре. Дамежан бросилась к сыну и склонилась над его уже бездыханным телом…
На следующий день в привокзальном саду станции Аккемер, недалеко от разрушенного фонтана, обнаружили повешенным на старом карагаче тело совсем еще юного Федора Фишера.
Ищи ветер в поле
В далеком 1944 году трехлетний Муса единственным из всей семьи пережил депортацию в Казахстан. Полузамерзшего ребенка вместе с умершими дедом, мамой и сестрой выбросили из эшелона депортированных чеченцев вблизи железнодорожного узла Кандагач. В груде окаменелых на холоде трупов его случайно нашел местный житель. На тот момент еще бездетные Мырзаш и Дамежан не только спасли, но и усыновили мальчика. Правда его настоящее имя никто так и не узнал.
Мырзаш назвал сына Нохчо, потому что ребенок с первых дней постоянно твердил это слово. Пройдут годы, настанет время и отец расскажет парню всю правду. Скрывать то все равно было бесполезно. Внешне Нохчо не только не походил на своих приемных родителей и братьев, но и сильно отличался от приютивших его казахов: высокий, широкоплечий с рыжими завивающимися волосами, широкоскулый и с большим орлиным носом. Настоящий горец.
Когда-то поселившиеся в ауле чеченцы пояснили Мырзашу значение слова нохчо или правильнее сказать нохчий. Им окажется самоназвание народов, носителей нахских языков: вайнахов Чечни и Ингушетии. Но менять имя и национальность шестнадцатилетнему парню, у которого на руках уже был паспорт, не стали.
Чеченцы и так приняли Нохчо в свою семью. В старших классах Аккемирской средней школы он познакомился с очаровательной и гордой Жовхар. Еще до армии по всем правилам и традициям чеченского народа попросил у ее родителей благословения, а после двух лет срочной службы в десантных войсках вернулся в Аккемир и сразу же женился.
Во многом именно развал советской страны подстегнул желание, а порой и насильственно заставил многие народы вернуться на их историческую родину. Родственники со стороны Жовхар, а с ней и Нохчо, тоже уехали жить в Чечню…