Война 1812

Трифоев Александр Владимирович

– Ваша светлость. Это, не они. Нападавшие укрылись в деревне, а когда их оттуда выбивали, начали отступать и подожгли склады. Огнём отсекли бойцов и ушли в лес.

Генерал продолжал недоверчиво кривиться.
– А почему не догнали?

– Это было невозможно. В лесу, на конях, с мечами? Когда уже была куча раненых и обожжённых? Тем более стало темно. Пришлось прекратить преследование и вернуться в лагерь.

Начальник сморщился. Поиграл желваками. (Пока прицепиться было не к чему. Хотя очень хотелось на ком-то сорвать злость.) -

Так, где, этот дикарь? Послушаем его, что скажет.

– Недалеко, стоит у палатки.

– Зови, пусть зайдёт.

Внутрь вошёл высокий одноглазый молодой человек. Его голова, по самые уши, была замотана бинтами. Сквозь них виднелись большие пятна крови. Обмотанная рука висела на перевези. Ткань тоже была в крови. Под единственным глазом датчанина светил большой синий фонарь. Вошедший довольно ощерился.

– Je vous souhaite une bonne santе, Votre Grаce, Monsieur le Gеnеral! (Здравия желаю, ваше светлость господин генерал! Франц) - расписной красавиц гаркнул с ужасным акцентом по-французски. Подражая кадровому военному, попытался, через боль, вытянуться, вскинуть голову и щёлкнуть каблуками. Получились плохо. Очень плохо и непохоже.

Герцог постоял минуту. Осмотрел драного попугая. После чего выдохнул.
– Так, пошли, вон. Оба!

???
– подчинённые удивленно посмотрели на него.

– Свободны, я сказал.

– Хотя, нет, - указали на Гроссена.
– Останься.
– С силой сжали кулак. Вытянули палец.
– Ещё одна выходка. Без разницы: по твоей вине, по его. Хоть по вине святой блудницы Магдалины! Оба пойдёте под трибунал!

– Слушаюсь, мой генерал.

– И ещё! В первом же бою, где будут пушки, проследи, чтобы он лично повёл в атаку своих дикарей. Ясно?

– Так точно!

Руку резко выкинули, показывая на выход.
– Свободен!

…..

Конунг велел остановить карету в неприметном месте. У большого дуба, с краю леса, на самой развилке дороги. Открыл дверцу.

Из леса, оглядываясь по сторонам, вышел неизвестный. Остановился. Ещё раз осмотрелся. Не обнаружив посторонних, быстро шмыгнул внутрь. Аккуратно прикрыл дверь.

– Бонджорно, синьор Харальд Хитрый, - произнёс итальянец, внимательно осматривая перебинтованного нанимателя. – Выглядите странно. Что-то случилось?

– А...
– беспечно махнули рукой.
– Не обращай внимания. Какие-то дикие итальянцы напали вечером на полк. Пришлось защищаться. Выхватил меч. Зарубил пять или семь человек. Точно не помню. Но, и они потрепали меня немного.

– Какие итальянцы?
– на лицо гостя набежало удивление, смешенное со страхом.

– Scherzo. (Шутка. Итал.) - здоровой рукой постучали по плечу гостя.
– Готовлюсь к балу–маскараду. Проходиться немного импровизировать. Костюм раненного героя. Говорят, женщины без ума от пятен крови

и белых бинтов.

– По-ня-тно...
– протянули, слегка расслабившись.

Вселенец подал гостю мешочек с золотом.
– Лучано, я доволен тобой и твоими солдатами. Пока мои парни, гонялись друг за другом, изображая одновременно и врагов, и друзей, твои, спокойно спалили амбары с продуктами. А потом, громко отстреливаясь в темноту, отступили в черноту леса. Орлы. Молодцы. Так держать. Хвалю.

– Спасибо, синьор князь.

– Всегда, пожалуйста, - конунг откинулся на спинку сидения. Задумчиво посмотрел в окно.
– Скажи, Лучано? У тебя сколько людей в отряде?

– А что?
– настороженность вернулась на лицо итальянца.

– Ничего. Просто, когда я тебя поймал, с тобой было двадцать восемь человек. Потом, половина приняла решение продолжить бегство в Италию. Одного замучила совесть, и он решил вернуться в полк. Так, что, у тебя в строю, должно остаться чуть больше десятка. Верно?

– Около того, - выдохнули с тяжестью в голосе.

– Тогда, объясни, что за толпа людей? Бегала по деревне в итальянских мундирах и помогала твоим солдатам жечь склады?

Спаллети глубоко вздохнул. Почесал длинный нос. Снова глубоко вздохнул.
– Синьор Харальд Хитрый, понимаете, такое дело... Августо Полини, он племянник Альберто Чинзано. А Альберто Чинзано хорошо знает Дино Баркони. А я, с Дино Баркони, начинал служить у Карло Поллети, когда тот был совсем молодой и был капитаном в Турине....

Хозяин кареты прервал гостя.
– Луиджи, говори короче. У меня мало времени. И я не хочу знать кто, кому, зачем - сват, кум, дальний родственник. Или ты мне рассказываешь как есть. Быстро, чётко, без соплей и остановок. Или я заберу деньги и закончу совместные дела.

Гость сглотнул слюну. Вспомнил, что он итальянец, зачастил.
– Синьор Харальд, один из солдат, что решил бежать в Италию, шёл по дороге и встретил дезертиров из нашего полка. Двое из них, мои дальние родственники по двоюродной тётке. Они уговорили его вернуться. За деньги, которые вы собираетесь платить, готовы делать всё, что угодно.

– И сколько их?

– Пять человек.

– Пять человек... – задумчиво повторили. Потом резко переспросили.
– А остальные откуда?

– Какие остальные, господин Харальд Хитрый?

– Луиджи, не зли меня! В деревне было больше трёх десятков. Откуда взялись остальные?

Спаллети подёргал длинным носом как Буратино. – Остальных привёл Кристафо Паркони. Это тот, который решил покаяться и вернуться на службу. Он рассказал командиру полка, куда делись беглецы и чем решили заняться. Тот приказал его расстрелять. Но, он сбежал и привёл с собой расстрельную команду.

– нДа!
– ладонью постучали по раме окна.
– Это все?

– Да. Хотя просятся ещё из другого полка. Там одно время служил мой двоюродный дядя - Лоренце Кольяре.