Война 1812

Трифоев Александр Владимирович

– Ах!
– женщина закатила глаза и замахала веером. Перешла на русский язык.
– Я знаю, вы в дружеских отношениях с князем Ланиным. Он командует артиллерийском полком. Который расположился в семи верстах от нашей усадьбы. Не могли бы вы убедить его принять приглашение... Посетить вместе с офицерами au bal. (Бал. Франц.).

– Что?
– Волконский отпрянул от женщины.
– Милостивая сударыня, вы в своём уме? Идёт война! Французы, не сегодня – завтра, будут

у Бородино. Князь, практически круглосуточно, занят постройкой редута. У него каждая минута на вес золота. Возможно, от этого укрепления зависит судьба всей России! А тут, появляетесь, вы! Tout est si beau en blanc. (Вся красивая и в белом. Франц.) И просите, чтобы он бросил всё и прибыл на бал. Да, ещё привёл с собой офицеров? Вы, вообще! Понимаете? О чём говорите?

– Но, дорогой Пётр Дмитриевич!
– голос женщины продолжал дрожать.
– Единственный ребёнок. Деточка-кровиночка. Достигла совершеннолетия. Для неё это так важно. Первый бал в жизни! А я, готова на всё, чтобы le vacances (Праздник. Франц.) состоялся.

Собеседник поднял трость. Начал нервно стучать кончиком по ладони.
– Нет, мадам. Чувствую, вы ничего не понимаете. Примите мои извинения. Давайте закончим разговор.

– Постойте, - женщина вытащила из сумочки пакет.
– Может всё-таки сможем договориться?

Волконский затряс головой.
– Любезная Анна Юрьевна, вы не слышите меня? Здесь невозможно договориться. Эта не та тема, которая заслуживает время полковника Ланина.

Несчастная мать заломила руки.
– Но, почему? Деньги нужны всем. Даже князьям.

Собеседник подошёл почти вплотную к Барановской. Наклонился к уху.
– Голубушка, если вы при нём заведёте разговор о деньгах, он либо обидится! Или выкатит такую неподъемную сумму, количество нулей от которой, у вас не поместиться в глазах.

– Но, но, но...
– женщина была готова расплакаться.
– Что же делать? Князь?

– Не знаю. Попытайтесь пригласить кого-нибудь другого. Или обращайтесь после войны! А меня, прошу, простить. Спешу. Очень срочные и важные дела...
– Волконский развернулся и с достоинством направился в сторону парка.

Ланин подошёл к рыдающей даме. Привлекая внимание, залихватски щелкнул каблуками. Вскинул голову.

– Тысяча извинений, милейшая Анна Юрьевна. Случайно услышал часть вашего разговора. Мой ответ - ДА! Я согласен. Когда у вас бал? На который мне надо прибыть вместе с офицерами?

У Барановской нервически затряслись руки. Она не могла поверить в чудо.
– Милый князь, а сколько за это надо заплатить? Ils disent que vous avez des questions astronomiques? (Говорят, у вас астрономические запросы? Франц.).

– Нисколько, любезная графиня. Артиллеристы!
– с дам, денег, не берут! А наоборот – приходят с подарками и цветами.

***

Группа ополченцев из Москвы,

закончила бег. Остановилась. Многие из прибежавших длинную дистанцию тяжело повалилась на землю.

К умирающим, вразвалочку, подошли трое военных.

– Безобразие!
– заметил один из них, поворачиваясь к своим товарищам. – Навязали помощничков! Лежат в раскоряку, в присутствии будущих офицеров! Ноги задрали. В ус не дуют! Господин канонир, наведите порядок. Я желаю сказать речь.

– Слушаюсь, господин фейерверкер – игриво ответили начальству.

Солдат подбежал к лежачим на земле и заорал.
– Поднялись, быстро. Становись! В строй, в две линии. Бегом, я сказал, черти косолапые!

Один из загнанных мужиков, с трудом оторвал голову от травы.
– Господа солдатушки, можа мы ещё чуточку полежим. Дюже плохо. Всё кружится перед очами. Света белого не видать.

– Что? – заорал рядовой и сделал страшно-престрашное лицо.
– Считаю до десяти. Кто не встанет, того не будем кормить. Раз, два, три – дальше сразу идёт... десять!

Людишки, кто как, толкаясь, сшибая друг друга, начали подниматься, строиться. Через пару минут все стояли в более-менее приемлемую линию.

– Тота жа!
– с довольным видом положили руки на пояс.
– Так! А теперь, подравнялись. Вот, ты - толстый. И, ты - лопоухий! Пуза втянули – быстро. Я сказал – втянули. Быстро!!!

– Куда же мы его втянем?

– В портки, мать вашу! В сапоги! А также пень и колоду.

Солдат внимательно осмотрел выстроившихся. Сделал пару замечаний. Махнул головой. Подошёл к старшему. Доложил.
– Господин фейерверкер, людишки построены.

Командир кивнул в ответ. И внезапно заорал.
– А ну, равняйсь!

Все, как попало, попытались выровняться.

– Смирно!

Строй медленно обошли, впиваясь в каждого колючими глазами.
– Значит, так, олухи московские! Вы, здесь, никто! Не будете слушаться - оставим без обеда, завтрака и ужина. Станете, как горные козлы, жевать траву и облизывать камни. Ясно?

– Да, да, да… - раздалось эхом.

– Говорю один раз – повторять не буду. Сейчас, научитесь разжигать костер. Покажу как. Потренируемся. Установим время зажигания огня. Кто не успел. Тот лишается ужина. Остаётся здесь и сидит до рассвета - тренируется. Понятно?

– Да, ужо, как не понять, - прозвучало одновременно со всех сторон.

– Господин фейерверкер, можа вопрос?
– пропиликал тощий, вытянутый, похожий на колодезный журавель мужичок.

Начальство медленно добрело до выскочки. Взглядом буквально прожгло насквозь. Двумя пальчиками осторожно потянуло за бороду в свою сторону. – Ты, что... критинэлло!!! самый умный?

– Нет.

– А что тогда?

– Просто антиресно.

Страшный военачальник сделал над собой усилие, пожевал усы, наконец махнул головой, - Ладно... спрашивай. Но, только в последний раз! Я сегодня чего-то дюже добрый! Даже не убил никого!