Война 1812
Шрифт:
Чернозубов закатил глаза. Затряс головой. Даже начал заикаться.
– Матвей Иванович, ересь! Как есть ересь и бесовщина! Разве можно кулаком пробить кирпичную стену?
– Ересь, не ересь, а пишут - четверо солдат твоего полка, используя специальную подготовку "Пластунов", два с половиной месяца назад, пробрались в хорошо охраняемый дом генерала Юзефа Понятовского. Перебили охрану. А это почти полсотни человек. Связали прислугу. Это ещё двадцать человек. Подняли шум на весь город. Походу дела взорвали склад с порохом. Сожгли два стоящих рядом
– Матвей Иванович, уверяю вас! Ничего такого казаки не делали. Притащили генерала. Помню. При нём была записка. Что подарок от жителей Вильно. Но, чтобы мои солдаты вытворяли, такое! Как в статье, этого брехливого француза. – Всё враки и полная ложь. Я своих казачков знаю.
Платов угрожающе помахал журналом перед носом полковника.
– А это, тогда, что? С этим, не поспоришь. Это между прочим - документ! Мне его прислал сам министр Аракчеев!
– Спрашивает, что за "Пластуны"? Хитро намекает - когда будут новые подвиги?
Чернозубов вытянулся. Начал преданно поедать начальство глазами.
– Ваше сиятельство, вы же сами сказали - их писатели выдумщики и вруны, наши напечатали, а мне разгребай.
Атаман отошёл в сторону окна. Посмотрел на улицу. Помолчал несколько минут.
– Значит, говоришь... Ничего такого не было?
– Никак нет. Нашли связанного поляка в поле. Подняли. Встряхнули. Привели в чувство. Привезли в штаб. Сдали вместе с лошадью. Всё!
Руководство продолжило, задумчиво смотреть в окно.
– Жаль. Очень жаль.
Глава 3.
Полный, розовощёкий, похожий на колобка, человек, с трудом забрался на наблюдательную вышку. Тяжело дыша, подошёл к князю Ланину. Представился. Поздоровался. Задал вопрос.
– Ваше сиятельство, неужели правда, о чём я слышал?
Главнокомандующий редута перестал осматривать стройку. Повернулся в сторону прибывшего. Почтительно склонил голову.
– Милейший Кравцов Потап Григорьевич, откуда я знаю, что вы слышали. И уж тем более не знаю правда это или нет.
– Как же? Дорогой Кирилл Васильевич, говорят сегодня вечером собираетесь расстрелять из пушек мою деревеньку – Шевардино? Мешает, видите ли, она вам. Захотелось потешиться - разметать крестьянские домишки по брёвнышкам.
– Что за бред? Кто сказал такое?
– Сосед мой, Иван Петрович Ладышкин. А ему, по дружбе, поведал Задворкин Сергей Михайлович. А тому передал Горин Антон Иванович. А уже ему сказал князь Волконский Пётр Дмитриевич. Который слышал от вас на балу у графини Барановской. Когда вы изволили показывать летающий в небе шар.
Вселенец повёл плечами. Сморщился.
– Потап Григорьевич, услышали непонятно, что. Неизвестно от кого. Через пятые-десятые уши. И сразу наводите панику. Уверяю вас. Никто не собирался расстреливать вашу деревню из пушек. Знаете сколько сейчас стоит порох, картузы, запалы?
Помещик достал платок. Вытер вспотевший от волнения лоб.
– Слава богу и всем святым! А то я ужо испугался. Значит, не будете расстреливать Шевардино из пушек?
– Нет, конечно. Что я дурной, что ли? Я её, дорогой Потап Григорьевич, просто...
– сожгу.
Собеседник от такой новости закашлялся. Подавился воздухом.
– Как сожжете? Почему? Зачем?
Князь дёрнул щекой.
– А чего, она!!! Стоит! На пути моего редута. Свет божий загораживает.
– Кк-ка-ка-кой свет?
– помещик начал заикаться.
– Тот, – махнули рукой в неопределённом направлении. – Я редут строил-строил. Деньги вкладывал–вкладывал. Людишек мастеровых гонял-гонял. А сейчас оказывается, какие-то деревенские землянки портят вид на mon architectural ensemble! (Мой архитектурный ансамбль. Франц.).
Обиженный землевладелец замахал руками.
– Постойте, милейший Кирилл Васильевич, я не понимаю. Вы так шутите или говорите серьезно?
– Дорогой Аркадий Семенович. Абсолютно серьёзно. Мешает мне ваша деревня. – Резко постучали ладонью по горлу. – Вот она, у меня, где!
– Чего вдруг она начала мешать? Раньше не мешала?
Князь выставил ногу вперёд. Махнул подзорной трубой в сторону леса.
– Сейчас объясню... Смотрите. Видите, густые заросли кустарника. Рядом идёт дорога к деревне.
– Вижу...
– А теперь, представьте… Из леса, в сторону редута, пойдет десять тысяч французской пехоты. Представили?
– Пока не особо.
Вселенец скривился. Нервно побарабанил пальцами по перилам ограждения. Глубоко вздохнул. Набрал воздуха. Выдохнул. – Хорошо пусть будет больше - двадцать тысяч пехоты! – Он посмотрел на собеседника. Оценив, что не воодушевился цифрами. Решили добавить. – Пятьдесят тысяч пехоты и десять тысяч конницы! А ещё сто пушек. И вот! Вся огромная волна французов движется на мой маленький, скромненький, новенький редут. Видите? Как их много? Всё заполнили. Места свободного нет. Дыхнуть нечем. А они всё идут и идут...
Помещик, ничего не видел и не понимал. Он снова достал платок и вытер лицо.
– Кирилл Васильевич, голубчик! Дорогой мой человек! Да, пущай будет хоть сто тысяч пехоты и двести конницы. Вы мне лучше ответьте, накой ляд, вам помешала моя деревенька. Зачем вы собрались её сжигать?
– Как зачем? Я же рассказываю… - у меня пушки. А они идут. Я начинаю стрелять. Неприятель в ужасе разбегается и прячется в вашей деревне. А потом начинают стрелять в ответ по моему редуту! Трах бах – пули, ядра и картечь – всё полетело в мою сторону. И тут, может случиться ужасное – кого-нибудь ранит или не дай бог убьёт. И что мне делать тогда? Придётся стрелять в ответ ядрами. Разносить по щепкам вашу деревню. А заряды знаете какие дорогие? Так, что я подумал и принял решение заранее сжечь деревню. И мне дешевле и врагам больнее.