Война 1812
Шрифт:
Трубу повернули чуть в сторону. – Здесь у нас, что?
– Он вдавил окуляр в глаз. И тут же начал ругаться. – Ах, вы! Московские курвы! Добры паны, поглядите на них! Что вытворяют, эти скотинки?! Надо же было додуматься до такого непотребства?
– Янек, чего, там?
– приятель, стоявший у ствола, спросил сидящего наверху.
– Гжегош, не поверишь! Сучьи дети! Притащили к орудиям деревянных кукол, разодетых в форму солдат. Поставили рядом. Будто пушкари.
Внизу удивлённо задрали голову.
– Не может быть. Вот так новость! И зачем?
Очевидец не ответил. Застыл на несколько минут. Стал подробнее разглядывать происходящее
– Гжегош, они не просто поставили обманки, они меняют их местами. Будто, те настоящие, живые люди. Они двигают их по полю. Несколько солдат, ходят среди деревяшек и перетаскивают с места на место.
Снова поднёс трубу к лицу. Продолжил описывать увиденное. – Вон, человек. Взял чучело, перенёс, поставил. И другой передвинул куклу. А вторую положил на землю.
– Матка Боска! – после очередного наблюдения, высотник чуть не сорвался с ветки. Начал сильно ругаться.
– Ах, вы, черти запечные! Поглядите на этих христопродавцев! Уже ни в какие ворота!
Приятель решил позубоскалить. – Матюгаешься, будто деревяшки ожили?
– Нет! Мать моя - курва! И соседская жена – тоже! Гжегош, это гораздо хуже!
Внизу дерева приплясывали от нетерпения. Ждали ответа.
– Янек, чего, там? Говори скорей!
Верхолаз, с максимально возможной скоростью, спустился вниз. Быстро подошёл к сидящему у соседнего дерева третьему разведчику. Тот, полулежал, оперевшись спиной на ствол. Крутил полевую ромашку в зубах. Думал о чём-то своём.
– Пан Каминский, разрешите доложить? Очень важное наблюдение.
– Докладывай, - ответили, не выпуская цветок изо рта.
– Все тридцать пушек, которые русские притащили на левую сторону холма – это обманка.
– Как обманка?
– переодетый офицер вскочил с места. Выплюнул ромашку изо рта.
– Пан капитан, я хорошо рассмотрел! Это не пушки. Деревянные макеты! Они, все! До единого! Из дерева.
– Не может быть!
– Пан Каминский!
– протянули наблюдательный прибор.
– Взгляните сами. В трубу видно, стволы - не железные. Не блестят на солнце. Грубо покрашены черной краской и не имеют выходных отверстий. А ещё, вокруг них, стоят деревянные куклы, одетые в военные мундиры. И их зачем-то двигают по полю.
Офицер выхватил трубу, быстро подошёл к насиженному кусту. С кошачьей легкостью залез на место наблюдателя. Затих и внимательно осмотрел окрестности...
– Дьявол меня разорви!
– раздалось громкое шипение сверху. А потом спустя несколько минут забористая ругань.
– Чёртовы москальские курвы! Это же надо – придумать! Всё! Всё – из дерева. Даже ядра у пушек – сложили горкой - и те деревянные!
Часть 2. Глава 4.
Прелюдия 4.
– Доброе утро!
– Для кого доброе, а для кого - может быть, и последнее, сэр!
– Я бы хотел заказать у вас нечто, похожее на большой ящик.
– Ящик? Это называется гробом, сэр.
(Фильм. Человек с бульвара Капуцинов.).
Пёстрая, раззолоченная свита - маршалы, генералы, адъютанты почтительно склонялись, улыбались Наполеону. Все вместе и по очереди восхищались императором...
– Ваше величество, наконец-то! Слава, господу нашему и... Вам!
– Разрешите поздравить, сир!
–
– Виват!
– наполненные фужеры поднялись к потолку.
– Сир! Присоединяюсь к поздравлениям. Думал, так и будут убегать до ихней Сибири. Или туда, где заканчивается земля. Ан, нет. Остановились! И собрались подраться. Глупые московские варвары! Да кем они себя возомнили?! Сдаваться – срочно и безостановочно!
– Главное, господа, чтобы они не передумали! А то придётся опять бегать, выскребать по всем закоулкам.
– Ваше величество! А, я! Как почётный летописец и счетовод. Заявляю! Одержав очередную викторию... По числу побед. Вы, обойдете Фридриха Великого, и вплотную приблизитесь к Александру Македонскому. А там, всего пять побед, и мой император - лучший из лучших! Виват, Императору!
– Виват!
– громко поддержали самого красноречивого.
Одному из подхалимов наконец-то удалось подойти ближе других.
– Государь! Я верю, это будет самая быстрая и лёгкая битва. Из всех, которые были когда-либо. Вы разобьёте варваров настолько стремительно, быстро, скоротечно! Что мы не успеем допить вино из бокалов. И после битвы, все будут повторять прекрасные стихи…
Победа была настолько легка
Как выпитая залпом бутылка вина.
Наполеон нахмурился. Ему не понравились ни стихи, ни отношение к предстоящему сражению.
Льстец заметил выражение лица властелина. Тут же поменял предложение.
– Нет, сир! Московиты не достойны легкого поражения. Своим отступлением и бегством они заслужили резню. Пусть будет самая долгая и кровавая битва. Расстреляем дикарей из пушек. Порубим на куски. Зальём свинцом! Исполосуем штыками наших солдат. Сир, после нашей победы от русских останутся…
Горы трупов вдали
Воронье и гробы.
Бонапарт повёл бровью, показывая, примерно так и будет.
К его уху удалось продвинуться одному из "свадебных генералов".
– Ваше величество, если мне будет дозволено высказаться... Я, как человек придерживающийся правых взглядов, предлагаю начать битву ударом справа. Весь мир должен знать - Наполеон и Франция постоянно правы. И всегда бьют первыми, сильно и справа!
Маршал в широкой шляпе оттеснил генерала.
– Мой император, я бы не стал слушать Де Бонзема. Он слишком стар, самонадеян и глуп. И мало понимает в современной тактике и стратегии. Правый фланг русских находится за рекой. С их стороны берег круче и выше нашего на двенадцать метров. А ещё подход к реке, после прошедшего дождя, заболочен. Войска увязнут. Что сыграет на руку неприятелю. Зато, слева – прекрасное, ровное, утоптанное поле. Кутузов разместил там пару десятков пушек. А большую часть войска отвёл в центр. Получается смешно и глупо – их жалкие пукалки против нашей кавалерии. Если, мой император, воспользуется опытом герцога Мальборо и виконта де Тюренна. И повторит лихую атаку конницей. Дикари даже не успеет заложить заряды, как будут сметены драгунами. Сир, стремительный рывок, удар и они побегут увлекая друг друга. Мы же быстро развернём их орудия и будем стрелять по отступающему врагу.