Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917
Шрифт:
На следующий день царь, подписывая приказ, сказал: «Я помечу его 25 декабря (12-м по старому стилю), поскольку одобрил его вчера, а вчера как раз был Святой Спиридон-поворот [134] . Даст бог, этот приказ как раз ознаменует поворот к лучшему в наших военных действиях».
Святой Спиридон прозван русским народом «поворотом», так как в этот день, 25 декабря, солнце поворачивает с зимы на лето. Увы, поворот действительно произошел очень скоро, но получил совершенно иной смысл и противоположное направление. В тот же день высочайший приказ разослали в войска. Но кроме того, было очень важно, чтобы одновременно с ним ознакомились как наши союзники, так и неприятель. Поэтому было решено перевести текст приказа на французский язык и на следующий день по беспроволочному телеграфу передать в Париж, причем возникла необходимость быстро получить правильный и одновременно буквальный перевод. Не имея времени сам заняться этим делом, я пригласил к себе на квартиру главу французской военной миссии при Ставке генерала Жанена. Его совершенное знание русского языка гарантировало хороший результат. Закончив работу, генерал направил мне французский текст. С некоторыми незначительными изменениями высочайший приказ благодаря радио
134
Иначе – Спиридон-солнцеворот. По поверьям, определяет погоду вплоть до весеннего равноденствия. (Св. Спиридон, епископ города Тримифунта. Память отмечается 12 декабря.)
Настоятельная необходимость принятия мер, которые привели бы к увеличению численности наших вооруженных сил, вызванная увеличением длины русского фронта с 1300 до 1700 километров, требовала созыва в Ставке совещания главнокомандующих всех фронтов. Было очень важно выслушать их соображения по определенным вопросам и выяснить, когда и в каких пределах упомянутые меры могут быть реализованы на практике. Также был необходим обмен мнениями и получение сведений, которые бы уже в скором будущем позволили Главному командованию решить вопросы о времени, месте и масштабах наступательных операций, которые следовало запланировать и провести. Их следовало согласовать с пожеланиями и возможностями наших союзников. Теперь настало время для созыва второго совещания для решения вопросов снабжения армии продовольствием и снаряжением. В совещании должны были принять участие не только чины военного интендантства, но и представители различных министерств, и в первую очередь – министерств земледелия и путей сообщения. Поскольку успех всех военных операций в огромной степени зависит от средств, выделенных для их проведения, то это совещание должно было предшествовать совещанию по военным вопросам. Кто-то из свиты императора сообщил мне, что примерно в конце декабря царь хотел бы еще раз съездить в Царское Село. Тем не менее, когда я известил государя о необходимости отложить конференцию командующих, чтобы сначала провести совещание чинов военной администрации, его величество не произнес ни слова, дающего мне понять, что тем самым я расстраиваю его планы. Совещание по хозяйственным вопросам я назначил на 27 декабря; оно обещало стать весьма многочисленным, поскольку требовалось пригласить не только представителей всех фронтов и родов оружия, но и ответственных чиновников тех министерств и ведомств, которые занимались снабжением армии всем необходимым. По причине занятости другими делами для меня было невозможно от начала до конца председательствовать на этом совещании, поэтому я должен был ограничиться открытием первого заседания, выбрав для него день и круг вопросов, подлежащих обсуждению, после чего уступил председательское место генерал-квартирмейстеру Ставки генералу Егориевскому [135] .
135
Вероятная ошибка автора. С декабря 1916 г. генерал-квартирмейстером Ставки был генерал-лейтенант Александр Сергеевич Лукомский. Вполне возможно, имеется в виду Константин Николаевич Егорьев (1870—?), генерал-лейтенант (1916), с марта 1916 г. – главный полевой интендант Ставки Верховного главнокомандующего.
Ближе к концу работы совещания он сообщил мне о результатах его работы, и я опять председательствовал на его закрытии. Совещание заложило основы для будущих согласованных действий всех заинтересованных учреждений. Наиболее сложный из обсуждавшихся вопросов касался определения насущных потребностей армии и возможности их постепенного удовлетворения. Обстоятельства требовали поставки войскам всего необходимого провианта во избежание закупок любых пищевых продуктов в зоне боевых действий. Кроме того, военные склады, осенью почти истощившие свои запасы, нуждались в их пополнении перед началом приближающихся операций. При рассмотрении вопроса о прокормлении 10 миллионов ртов приведенные на совещании цифры были столь огромны, что железные дороги не имели возможности справиться с проблемой доставки продовольствия. Несмотря на это, было необходимо решить данный вопрос другим путем, рассчитав предварительно, какие ресурсы железные дороги в действительности выделяют для перевозок.
Необходимо объяснить, почему интендантству требовалось обеспечить питанием в зоне боевых действий 10 миллионов человек, не считая резервов. Дело в том, что в это число включались не только войска со своими тыловыми базами, но и очень большое количество других организаций, персонал которых составляли добровольные работники, а отчасти и население прифронтовой зоны, так же как и беженцы, живущие в этих районах. Наконец, еще одно обстоятельство делало число 10 миллионов несколько преувеличенным. Оно заключалось в том, что главный интендант учитывал не реальные цифры, а официальные; иначе говоря, списочный состав военнослужащих. Если бы цифры не были завышены, а также при условии, что войска не могли бы приобретать многие продукты в районах, соседствующих с зоной боевых действий,
Попытка за короткое время достичь соглашения с этими министерствами путем почтовой переписки ни к чему не вела, а надеяться на одновременный приезд в Ставку трех министров не приходилось. Единственная возможность заключалась в том, что я при первом удобном случае должен был сам отправиться в Петроград и там при личных встречах договориться о делах. Для этого мне приходилось на несколько дней покинуть Главную квартиру, в связи с чем возникал вопрос: кому я на время своего отсутствия должен поручить управление армией? В первую очередь было необходимо выбрать подходящую кандидатуру на должность заместителя начальника штаба – человека, который внушал бы мне доверие и обладал достаточным знанием дела. Я уже говорил, что после моего прибытия в Ставку вопрос о создании поста заместителя начальника штаба Верховного главнокомандующего был решен и санкционирован царем. Я остановил свой выбор на генерале Клембовском [136] , который в то время командовал 11-й армией.
136
Клембовский Владислав Наполеонович (1860–1921) – генерал от инфантерии (1915). С декабря 1915 г. с перерывом занимал пост начальника штаба Юго-Западного фронта. Помощник начальника (20.12.1916—28.03.1917) и временно исполняющий должность начальника штаба Верховного главнокомандующего (11.03–05.04.1917). С 1918 г. добровольно в РККА. Осенью 1920 г. арестован и умер в тюрьме после 14-дневной голодовки.
Генерал Алексеев одобрил его назначение, что для меня было очень важно. Генерал Клембовский прибыл в Могилев 28 декабря, накануне дня, назначенного для открытия совещания командующих фронтами. Утром 29-го числа после своего обычного доклада я представил его царю, а после завтрака он уже принимал участие в работе совещания. Прежняя работа генерала Клембовского в совершенстве подготовила его для новой должности. Достаточно сказать, что он более года был начальником штаба фронта, которым командовал генерал Брусилов, как раз в период успешного брусиловского наступления летом 1916 года [137] .
137
За разработку планов прорыва в мае 1916 г. генерал Клембовский был награжден Георгиевским оружием.
Перед этим он командовал корпусом, а в течение нескольких последних месяцев – 11-й армией. По прибытии Клембовского я смог передать ему многие вопросы, не имевшие особой значимости, но требовавшие много времени для разрешения. Это позволило мне не только уделять больше внимания более важным делам, но даже выделить некоторое время для отдыха и верховых прогулок по окрестностям Могилева. Не меньшее облегчение своей работы я получил после того, как пост генерал-квартирмейстера занял генерал Лукомский. Этот выбор я сделал также с согласия генерала Алексеева.
Прежняя служба генерала Лукомского гарантировала, что он станет, по английской поговорке, «человеком на своем месте». Перед войной он специально занимался подготовкой мобилизации русской армии, которая и была великолепно проведена под его руководством. После назначения генерала Шуваева военным министром генерал Лукомский во время войны успешно командовал пехотной дивизией. В последние месяцы он занимал пост начальника штаба одной из армий. Тот факт, что выбор двух этих лиц – генералов Клембовского и Лукомского – был оправдан, подтверждается тем, что Временное правительство назначило их обоих на высокие должности. Они закончили свою военную карьеру после неудачной попытки Корнилова произвести частичный coup d'etat, Клембовский в тот момент являлся главнокомандующим армиями Северного фронта, а Лукомский – начальником штаба при Верховном главнокомандующем Корнилове.
Для иллюстрации трудностей, с которыми сталкивалось проведение наших мер по изысканию и поставкам в армию продовольствия, я позволю себе привести несколько характерных примеров.
Важнейшими продуктами, совершенно необходимыми солдату, являются хлеб и мясо. Трудности при закупке зерна коренились в низких фиксированных ценах, которые лишали важнейшего производителя хлеба – крестьянина – какой бы то ни было выгоды от поставки зерна на продажу. Не меньшие трудности были связаны с транспортировкой зерна от миллионов сельских хозяев на станции железных дорог, что еще усугублялось тяжелыми условиями труда, сокращением поголовья лошадей и условиями перевозки провианта, позволявшими осуществлять поставки только в зимние месяцы на санях.
Зима считается лучшим временем для перевозок, но природа, как будто издеваясь над расчетами человека, часто не создает условий для их реализации. Зима 1916/17 года в двух отношениях нарушила наши планы. Во-первых, морозы, в особенности в декабре в хлебородных губерниях, были так сильны, что женщины, которые в деревне, как правило, и выполняют большую часть обычных крестьянских работ, отказывались выезжать с гружеными возами из сел на станции железных дорог, так как многие такие поездки занимали не несколько часов, а целые дни. Вдобавок ко всему, в январе и феврале начались снежные бураны и заносы, которые не только препятствовали доставке зерна на станции, но и нарушали упорядоченную работу железнодорожного транспорта. Мороз доходил до 30 и 35 градусов по Цельсию. Из-за скверного качества минерального топлива локомотивы оказывались неспособны поддерживать давление пара, необходимое для движения груженых составов. Паровозы на целые часы останавливались между станциями, чтобы поднять пар, достаточный для продолжения движения.