Война послезавтра
Шрифт:
Медленно, как бы нехотя, ракета пошла вверх, истекая струйками пара, постепенно набирая скорость.
По залу разнеслось эхо торопливых скороговорок операторов, сообщавших о параметрах первых мгновений полёта. Ничего необычного не произошло, аппаратура «Великого Похода» работала штатно, никаких отклонений от заданных режимов не наблюдалось.
Дождавшись выхода корабля на орбиту, Лю Фунчэн кивком подозвал товарища Ваня.
— Вы уверены, что генератор будет работать в космосе?
— Никаких сомнений, господин министр! — браво вытянулся эксперт. — Это идеальный комплекс
— Но ведь там нет воздуха… невесомость, э?
— Отсутствие воздуха для «Шандиана» не помеха. Так же как и невесомость.
— Но он ведь не влезет в нашу лабораторию? — Вопросы Лю Фунчэн задавал глупые и знал ответы на них, но они доставляли ему удовольствие, так как он был уверен в правильности своих решений.
— Он будет смонтирован отдельно.
— Отвечаете головой. — Министр благожелательно похлопал товарища Ваня по плечу и принялся допивать пятую чашку чая, который ему готовили незаметные и тихие как тени служители центра. Он хотел дождаться выхода корабля на стационарную орбиту и только после этого доложить наверх об успехе первого этапа миссии.
Второй этап должен был завершиться после старта корабля с тайконавтами, специалистами по сборке «Шандиана».
Третий заканчивался включением генератора в космосе.
Лю Фунчэн глотнул горячего в нужной мере чёрного пуэра, лечебного чая, известного ещё с третьего века до нашей эры, и блаженно зажмурился, представив, как ненавистные американцы разбегаются по территории Штатов, не зная, что спасения нет.
Камчатка
13 октября, ближе к полудню
Афанасий так и не расслабился ни на минуту, в отличие от Марина и остальных членов группы, позавидовав их крепким нервам. Пока летели над заливом, он попытался дозвониться до Семёнова, потом до жены, не преуспел и с неудовольствием отметил про себя несовершенство систем связи Дальнего Востока. Несмотря на все заверения компетентных лиц о перекрытии системой ГЛОНАСС всей территории России, мобильную связь поддерживали далеко не все регионы страны, особенно на Крайнем Севере и на востоке.
Вскоре впереди по курсу стала видна приближающаяся белая полоска, это был южный берег Камчатского мыса, за которым, чуть восточнее, располагался и мыс Африка.
Залив кончился, под винтокрылой машиной поплыла пятнистая, бело-серая, с коричневыми и жёлтыми проплешинами, поверхность «крайней плоти» России на Дальнем Востоке.
Любоваться, в общем-то, было нечем, повсюду громоздились горные поднятия, сопки, группы скал, тянулись из края в край тундровые поля, опоясанные полосами низкорослых каменных берёз и кустарников, да мелкие озёрца синей воды, соединённые ручьями и речушками. По сути, на полуострове уже началась зима, хотя в этом году снега здесь выпало мало.
Лётчики знали координаты района, где упал «Ил-96» с «Коршуном» на борту. Подлетая, вертолёт сделал галс, как бы давая пассажирам возможность посмотреть на место крушения, и Дохлый первым увидел самолёт.
— Вот он! Правее.
Бойцы группы проснулись, прилипли к иллюминаторам.
«Ил», на котором Афанасий сделал
Сердце сжалось. Надежд, что экипаж выжил в таких условиях, оставалось всё меньше.
Вертолёт сделал ещё одну петлю и пошёл на посадку.
Внезапно в ухе прорезался звонок айкома. Звонил Семёнов:
— Полковник, почему молчите? Отвечайте, что у вас.
— Садимся, — проговорил Афанасий. — Связь плохая, помехи. Самолёт виден хорошо, вокруг никаких следов.
— Возможно, вас опередили. На Алеутах начались совместные американо-канадские морские учения, оттуда до Камчатки рукой подать.
— Погранцы увидели бы корабль.
— Скорее всего, американцы пошлют подлодку, так что отсутствие следов не гарантия, что в районе посадки «сто седьмого» нет какой-нибудь спецкоманды. Действуйте по форс-мажору.
— Понял. Где пограничники?
— Занимаются своими делами. Они каждые шесть часов прочёсывают береговую линию, точнее, обходят на катере.
Вертолёт сел.
— Что тебе передали? — спросил Котов.
— Работаем по ВВУ [18] . С этого момента переходим на рации.
18
ВВУ — императив внезапно возникшей угрозы.
— Есть.
— Мне с вами? — неуверенно осведомился Рябинин.
— Останьтесь с лётчиками, наблюдайте за берегом, — ответил Афанасий.
— А мне? — спросил капитан Новицкий.
— Ждите, позову.
Под свист рассекаемого лопастями винтов воздуха бойцы выпрыгнули из кабины на каменистый бугор, развернулись в цепь, перебежками двинулись к самолёту.
Небо было затянуто тучами, но было светло и тихо, ни один звук не нарушал ватной тишины мыса. Температура воздуха держалась в этот день на уровне минус восьми градусов, ничто не предвещало резких изменений погоды. Если где Камчатку и трясло, то в районе мыса Африка царила глубокая тишь и спокойствие.
Афанасий первым добрался до самолёта, готовый открыть огонь из автомата или из «маузера». Поднял вверх сжатый кулак.
Бойцы остановились, пристально вглядываясь в корпус «Ила», ища на снегу следы членов экипажа или чужих людей. Но следов не было, ни своих, ни посторонних. Из самолёта за сутки с момента падения никто так и не вышел.
— Чисто, — доложил Дохлый.
— Надо пробраться внутрь.
— Через кабину пилотов.
Афанасий оценивающе глянул на зияющие дыры в верхней части кабины.