Война сердец

Darina Naar

— Но маркиза Рейес хорошая девушка, мне жаль, что ей достался такой чёрствый супруг. Пойдёмте, я вас провожу. Непозволительно любовникам не попрощаться.

— Попрощаться?

— А вы что же думаете? Она не проживёт дольше недели, — пожал плечами доктор. — Увидите её в последний раз. Она, кстати, весьма и весьма недурна собой. Я даже удивляюсь, ни одной язвы. У некоторых вон вся физиономия в язвах да волдырях, а этой можно на бал идти.

Пока мужчины шли до палаты, где лежала Эстелла, Данте искусал себе губы до крови. Хорошо, что этот доктор нормальный человек.

А то попался бы какой-нибудь идиот и не пустил бы его к Эстелле. Меж тем, они так долго блуждали по госпиталю, что Данте отчётливо осознал: один в этом лабиринте он бы Эстеллу не нашёл.

— Заходите, — доктор Дельгадо открыл низенькую дверку в помещение со стенами, побелёнными известью. Здесь стояло много кушеток и было поцивильнее. И даже не пахло чумными — больше лекарствами.

— Сюда и в соседнюю палату кладём только людей с хорошим происхождением, в основном дам. Негоже это аристократкам валяться на полу.

Доктор провёл Данте мимо больных — это были женщины, девушки и бабушки. Остановился у кушетки рядом с окном, где стояла герань.

Ещё издали Данте приметил эту кровать. Она стояла отдельно ото всех, у единственного на всю палату окна. Длинные тёмные локоны змеями рассыпались по белоснежным простыням, напоминая волосы Медузы-горгоны. Эстелла лежала с закрытыми глазами и не походила на умирающую. Кожа у неё была чистая, и только небывалая бледность и синяки под глазами выдавали её состояние.

При виде неё самообладание изменило Данте. Рухнув на колени у кровати, он прижался губами к запястью девушки.

— Я пойду, дел невпроворот, — сказал доктор тихо. — Только не впадайте в отчаянье, а то сами заболеете. Стоит смотреть на всё философски. Это жизнь, она всегда заканчивается смертью, сколько бы мы не цеплялись за неё. У кого-то раньше, у кого-то позже. У тех, кто выживет сейчас, она продолжится. Я это знаю. Я похоронил сына и жену и живу дальше, как видите.

Данте не успел обернуться, как доктор уже ушёл. А ведь он хотел сказать ему про лекарство!

Эстелла сладко посапывала. Погладив её пальцем по щеке, Данте прикоснулся губами к её губам. Она шевельнулась. Открыла глаза. Обвела взглядом потолок и увидела Данте.

— Данте...

— Тсс... Ничего не говори. Всё будет хорошо.

Он вынул из кармана флакончик с зельем. Открыв крышку, поднёс его к губам девушки.

— Выпей это, Эсте.

— Что это?

— Это лекарство.

— Лекарство?

— Да, оно должно тебе помочь.

Недоумевая, Эстелла взяла флакончик и выпила его содержимое.

— Фу, гадость какая! Горько.

— Ничего, всё пройдёт, вот увидишь. Теперь надо подождать, — с отчаянной надеждой шепнул Данте, обвивая руками талию девушки.

— Ты зря сюда пришёл, Данте, ты ведь заразишься.

— Не важно, — вместе с чувством облегчения к Данте пришла и усталость. Он держался до последнего, ещё с начала варки зелья испытывая дурноту. Но сейчас в ушах зажужжало с новой силой, будто там мухи застряли, перед глазами всё поплыло, и жутко разболелась голова. Хотелось забиться в уголок и тихо умереть. Но Данте ничего не сказал Эстелле, дабы

её не пугать, уложил голову к ней на живот и замер.

Эстелла гладила его по волосам. Её Данте снова с ней рядом. Так хорошо. Но, спустя минут пятнадцать, она ощутила, как запульсировала кровь в венах; её бросило в жар.

«Наверное, это конец», — решила Эстелла.

Но если это смерть, она не такая уж и страшная. Никакой боли. Тепло разлилось по телу. Дрожь прошла, и голова перестала кружиться. Эстелла ощутила прилив сил, хотя и не тешила себя напрасными иллюзиями — давно смирилась с тем, что должна умереть. Как девушка умная и образованная, она знала, что перед смертью наступает облегчение. Наверное, поэтому ей вдруг стало хорошо. Замечательно, что Данте здесь. Она умрёт на его руках. Эстелла переплела ему косу, пропуская мягкие локоны сквозь пальцы. Данте чуть вздрагивал, но ничего не говорил. Эстелла решила, что он плачет.

— Данте, не надо, прошу тебя. Это чума и уже ничего не изменится. Пообещай мне, что будешь жить дальше, — шепнула она. Но он молчал. Наверное, не хочет, чтобы она видела его слёзы.

Однако, Эстелле становилось всё лучше и лучше. Даже возникло ребяческое желание встать с кровати. Она села и вот тут заметила: с Данте что-то не то. Он тяжело дышал и был покрыт испариной. Эстелла положила руку ему на лоб — огонь.

— Данте, да ты весь горишь! Тебе плохо? — всполошилась она.

— Угу...

— Что с тобой?

— Не знаю, это ещё с утра, наверное, я заболел...

— О, боже мой, боже мой... — Эстелла в ужасе прижала руки к щекам. Судя по виду Данте, симптомы у него были те же, что у неё. Неужели он заразился чумой?

— Данте, Данте, посмотри на меня, — она взяла его за подбородок, заглянула ему в глаза — они были мутные. Пощупала шею — нащупала увеличенный узел размером с перепелиное яйцо. У неё тоже самое было. Походу, у него действительно чума.

— Данте, я же тебе говорила, не надо со мной сидеть! О, боже мой! Неужели у тебя тоже чума?

Он вяло рассмеялся.

— Чума... чума... Может быть, я об этом не подумал. Наверное, я где-то её подцепил. Погляди в плаще.

— Что?

— В плаще, в кармане, там есть лекарство.

Эстелла мигом схватила плащ, что лежал у неё в ногах. Обшарив карманы, выудила пузырек с зельем, открыла и сунула его Данте в рот. Он послушно выпил и через минут двадцать начал приходить в себя.

Эстелла глазам своим не поверила. А ведь Данте и её напоил этим же лекарством. Теперь она чувствовала себя здоровой, словно и не было никакой чумы.

— Данте, тебе лучше?

— Да... а ты... как ты, Эсте?

— Всё хорошо. Но я подумала, что так и должно быть, перед смертью всегда бывает улучшение.

— Нет-нет, ты не умрёшь! — воскликнул Данте радостно, встряхивая головой, как мокрый кот. — И я не умру! Оно действует! Понимаешь, действует! Я сварил его правильно!

— Не понимаю...

— Это зелье Жизни и Смерти, — объяснил Данте. — Я его сварил вместе с тёткой твоей противной подружки Сантаны. Сеньора Амарилис тоже ведьма и она нашла рецепт.