Война сердец

Darina Naar

— Закрой рот, старуха!

— Маньячка!

— Пошла вон!

— Сама туда иди!

У Эстеллы от этого безумия разболелась голова. Она страшно устала и хотела спать, но не могла уйти из гостиной, не дождавшись Данте и дядю Ламберто.

Те вышли из кабинета через три часа, оба измученные и всклокоченные. Несмотря на дикое упрямство Данте, они сошлись на том, что через пару дней Ламберто поедет в Байрес, забрав Данте с собой.

— Но тут я не останусь! Меня от этого дома тошнит! — заявил Данте напоследок и удалился, высоко задрав голову.

— До чего ж упертый, ну просто кошмар! — не без гордости сказал дядя Ламберто, когда

за Данте закрылась дверь. — Даже не знаю в кого он такой. У нас в семье вроде все покладистые. Я его два часа убеждал в том, что он и правда мой сын, хотя сам ещё не до конца в это верю. Но сходство с дедушкой поразительное. А Данте, глянув на портрет, объявил, что они ни капли не похожи, — захихикал Ламберто. — И переубеждать бесполезно. Ну и характер!

Вслед за Данте особняк покинули и Берта с сеньором Альдо, но явилась Мисолина, злая, зарёванная и вся в царапинах от эстеллиных ноготков. При виде её в Эстелле взыграла ярость и жажда сестру поколотить. Эта тварь наверняка узнала Данте в борделе! Его нельзя не узнать, и Мисолина в курсе, что она, Эстелла, Данте любит. Она нарочно это делает: хочет отобрать у Эстеллы всех её мужчин: и Маурисио, и Данте. И вообще с какой стати она явилась сюда, а не в замок Рейес? Поди не хочет, чтобы Маурисио увидел её расцарапанную рожу. Еле удержавшись от пинка, Эстелла ограничилась тем, что втихаря плюнула Мисолине на юбку, а затем поднялась на второй этаж, чтобы остаться ночевать в особняке.

Несмотря на пережитые волнения и воспоминания, что навевала её девичья спаленка, Эстелла заснула как убитая — так устала.

Проснулась она от резкого, удушливого запаха гари. Протёрла глаза кулачками и ахнула: вся комната была в дыму, густом и чёрном, от которого голова шла кругом.

В ужасе Эстелла скатилась к кровати. Подбежав к двери, распахнула её и остолбенела, когда на неё пошла стена пламени — весь коридор второго этажа был охвачен огнём. Эстелла захлопнула дверь, медленно впадая в панику. Пожар! Дом горит! И путь отрезан, через коридор она отсюда не выберется. Единственный вариант — прыгать с балкона в сад.

Стремглав ринувшись к балкону, Эстелла дёрнула ручку, и та осталась у неё в руке, а балконная дверь почему-то была заперта.

Прижав ладони к ушам, Эстелла тихонько осела на пол. Никто её не спасёт. Она тут умрёт! И почему она не пошла ночевать в замок Рейес? Вот дура!

Покинув особняк, Данте бродил по округе. Ну и денёк сегодня! После инцидента в театре, когда Клементе застукал его в объятиях Лус, они не разговаривали друг с другом. Гаспар старался их помирить, не зная причин ссоры, но Клементе был зол, а Данте не испытывал потребности с ним мириться, ощущая удовлетворение от мести. Но в бордель они пошли втроём. Клему срочно приспичило увидеть Лус. Увидел, ничего не скажешь. Идиот! Взял и пырнул её ножом. Конечно, эта потаскуха иного и не заслужила — актрисой пробыла недолго, выгнали её из театра, и она вернулась назад в бордель, как побитая собачка. И из-за этой дряни ломать себе жизнь! У Клема совсем нет мозгов.

В отличие от Клементе, который отправился во «Фламинго» на разборки с Лус, и Гаспара, что пошёл любопытства ради, Данте намеревался всю ночь веселиться. И Мисолина подвернулась кстати — даже сквозь маску он её узнал. Зачем она попёрлась снова в бордель, с которым у неё связаны не лучшие воспоминания, Данте не понимал и понять не старался. Намешав много разновидностей выпивки, он захотел

чего-то необычного. А эти шлюхи все на одно лицо. Мисолина тоже шлюха, но дорогая и пахнет цветами. И разве мог он представить, что Эстелла, эта безумная женщина, явится в бордель и устроит побоище? Вот сумасшедшая! Но какая красивая она была, когда в порыве ревности кричала: «Этот мужчина — мой, мой!».

Данте и льстила такая страсть, и доводила его до исступления. Всё-таки он любит её, так любит, что нет сил сопротивляться. А Клементе, конечно, отчебучил. Ну ничего, пускай посидит в башне, это ему полезно, не только же он, Данте должен страдать. А теперь, когда он стал частью аристократической семьи, он всем покажет! Это родство ему ой как пригодится, и он не станет задумываться, хорошо это или плохо — наступать на себе горло, делая вид, что он всё простил.

Утопая в размышлениях, Данте не заметил, как, сделав круг, вернулся обратно на Бульвар Конституции. Машинально поднял голову, разглядывая белый особняк, и замер. Из окон второго этажа валили клубы чёрного дыма. Калитка была распахнута, а по саду бегали люди. Среди них Данте узнал Ламберто, Лусиано, Лупиту, Дуду, Урсулу и Альфредо.

Прежде, чем голова успела подумать, ноги Данте уже рванули вперёд.

— Ужас-то какой! Дом-то весь сгорит поди, вот уж несчастье, так несчастье! — вопила Урсула, размахивая руками, как мельница.

— Ж-ж-жалко, — поддакивала ей Лупита. — К-к-красивый б-б-был д-д-дом.

— Что значит «был»? — Данте влез в болтовню не здороваясь. — А потушить огонь вы не пробовали? Чего вы тут скачете, четыре коня, а? — злобно покосился Данте на мужчин.

— Я туда не полезу! — первым выкрикнул Альфредо. — У меня поясницу прихватывает сразу, как я вижу огонь!

— А я тем более, — добавил Дуду. — Я ещё молодой и хочу жить, и я вообще пожара боюсь!

— Стар я уже геройствовать, — вздохнул Лусиано, а Ламберто молчал как пробка от бутылки.

— Не лезут и правильно делают, — сказала Урсула. — Нельзя вмешиваться в волю Господа!

— Чего? — Данте сейчас напоминал ястреба.

— Того. Раз всё загорелось, это Господь так решил. И ежели дом весь погорит, на то воля Всевышнего. Господь лучше знает, что нужно каждому из нас. Раз уж он хочет, чтоб мы жили под мостом, придётся там и жить.

Данте взглянул на неё, как на умалишённую, но ответить не успел — его прервал крик Либертад, что выскочила из горящего дома и кубарем рухнула всем под ноги.

— Ой, Либертад, ты жива! — обрадовались Урсула с Лупитой.

— Жива, жива, — пробормотала та, отплёвываясь от дыма и размазывая копоть по лицу. — Ой, и страху ж я натерпелась! Проснулась, а вокруг дым стеной! Чуть не задохнулась!

— Но я не вижу ни Эстеллы, ни Мисолины, ни Роксаны, — спохватился Ламберто. — Мы-то все повыскакивали наружу, мы думали они следом за нами выйдут, а их всё нет и нет. Ты что же, Либертад, их собой-то не забрала? А вдруг они ещё спят?

— Да как я их заберу-то? — развела руками Либертад. — Там же огнище во-от такой, — она подняла руки на уровень своего роста. — Там не видать ничегошеньки и дышать нечем. Хорошо, моя комната на первом этаже, там полыхает поменьше, а лестница вся уж в дыму, на второй этаж я даже и не совалась. Похоже, пожар начался оттудова, сверху.

— Погодите, так что Эстелла в доме? — сердце Данте ушло в пятки.

— Ну да, — кивнула Урсула.

— Но... но... как она там оказалась? Она ведь живёт в другом месте!