Воющие псы одиночества
Шрифт:
Ни в какой ресторан они не пошли, купили продукты в универсаме и отправились к Назару домой. Рассказывали друг другу, как прожили последние тридцать семь лет, еще о чем-то говорили и только около полуночи словно спохватились, посмотрели друг на друга удивленно, потом дружно расхохотались и отправились в постель…
Аля по дороге передумала сразу ехать домой, сменила маршрут и доехала до своей квартиры. Сердце гулко колотилось, как и каждый раз за последние два года, когда она выходила из лифта и приближалась к двери. Нет, слава богу, кажется, ничего. На этот раз - ничего. Может
Она вошла в квартиру, быстро обошла все комнаты, кухню, ванную, полила цветы. Провела пальцем по экрану телевизора, задумчиво посмотрела на тонкий серый слой пыли, оставшийся на подушечке мизинца. Надо в ближайшее время выкроить полдня и сделать генеральную уборку.
Внезапно ноги ее подогнулись, голова закружилась, и ей пришлось присесть на диван, чтобы не упасть. В суете и переживаниях последних двух дней она как-то ухитрилась не думать о том, что сказал ей Андрей: он нашел свою мать. Сам он больше не заводил об этом разговор, но это ничего не значит, ее брат не очень-то делится со старшей сестрой своими планами. Что он собирается делать? Потихоньку, через третьи руки помогать ей, подкидывать деньги, решать проблемы? Или явиться к ней с цветами и бутылкой хорошего вина? И тогда она ему расскажет…
Ну и пусть, пусть рассказывает! Или не пусть? Дура она, какая же дура, зачем ввязалась,в эту историю? Сидела бы себе тихонько, зарабатывала переводами, ни в чем не нуждалась. И чего ее потянуло? И еще раз дура, потому что надо было сегодня поговорить об этом с Назаром, посоветоваться с ним. Не сопли жевать, расписывая, как она страдала от одиночества, не в постель укладываться, а все ему рассказать. Даже если Назар тоже, как и сама Аля, сочтет, что она виновата, то перед ним ей не стыдно. Перед братом совестно, он будет переживать, страдать, ему только повод дай - он и рад сердце себе рвать. Назар не такой, он страданий не любит, он бы обязательно что-нибудь посоветовал. И нашел бы такие слова, которые сделали бы вину Элеоноры маленькой и совсем незначительной. Она почему-то в это верила.
Дурнота прошла, Элеонора Николаевна выпила на кухне стакан воды из-под крана, выключила всюду свет, заперла квартиру и поехала домой.
Проезжая перекресток, на котором всегда подолгу горел красный свет, она привычно вытащила из сумочки зеркальце и критически оглядела лицо.
Была смазливая пухленькая девчушка Элка, изучавшая хинди и мечтавшая о жизни за границей, а превратилась в домохозяйку Алю, старуху с сухим жестким лицом и твердым подбородком. Назар назвал ее красивой зрелой женщиной, но Аля ни на секунду этому не поверила.
Потом, уже возле дома, она долго не выходила из машины, пытаясь удержать в памяти тот час, когда на пассажирском сиденье рядом с ней сидел Назар. Она прикасалась пальцами к обивке сиденья, и ей казалось, что она чувствует ткань его плаща и тепло его спины.
Впереди, в конце улицы, появилась знакомая фигура, Аля зацепила ее краем глаза и сперва даже не поняла ничего, снова задумалась, потом вздрогнула и уставилась на нее через лобовое стекло. Дина. Идет медленно, походка усталая. Впрочем, у девочки такой тяжелый неуклюжий шаг, что никогда не знаешь,
Откуда она возвращается? Куда ходила? Опять дождалась, когда Андрей уснет, и ушла. Алю она не боится, знает, мерзавка, что тетка брата бережет и ничего такого ему не скажет. Вот и пользуется. Как поступить?
Выйти из машины? Или пересидеть еще несколько минут, подождать, пока Дина войдет в квартиру и скроется в своей комнате, и только потом прийти, чтобы избежать очередной разборки? Девчонка вбила себе в голову, что у Али молодой любовник, и не упускает случая пошипеть по этому поводу. Аля сама виновата, дала повод, теперь расплачивается. Но чутье у нее просто фантастическое, и если уж раньше она на пустом месте позволяла себе высказываться на тему «позорных случек», то что скажет сегодня, если столкнется с теткой?
А что, это даже интересно проверить. Может, и нет у нее никакого чутья? Аля решительно вышла из машины. Дина была уже в десятке метров от нее и, конечно, тетку увидела.
– Ну, и откуда ты возвращаешься, позволь полюбопытствовать?
– ехидно спросила Элеонора Николаевна.
Дина остановилась как вкопанная, и Але показалось, что девушка с трудом удерживается, чтобы не убежать. Куда бежать, дурашка? Домой? Так я тебя и дома достану. Не домой? А куда? В такое-то время… Четвертый час, скоро утро. Ничего себе гуляет племяшка!
– Ты… - голос Дины заметно дрожал.
– Ты давно здесь стоишь?
– Давно.
Аля вредничала, она просидела в машине от силы минут пять, но негодование на Дину на миг лишило ее взрослой мудрости.
– И ты видела?…
Интересно, что она должна была видеть? А может быть, попробовать… Сблефовать? И тогда, наконец, станет понятно, куда и зачем девочка ходит по ночам?
– Видела.
– Ну… и что теперь?
– А что теперь?
– Аля прикинулась непонимающей, хотя она и в самом деле ничего не понимала.
А Дина тем временем, кажется, пришла в себя и опомнилась.
– Будешь мне печень выклевывать? Или отцу скажешь?
Да, выдержке племянницы можно позавидовать, всего несколько секунд растерянности - и она уже в полной боевой готовности, дерзит, огрызается. А Але скорости реакции не хватило, не успела она использовать эти несколько секунд. Не надо было спрашивать: «А что теперь?», время потеряла, а вместе с временем - наступательную позицию.
– Можно поторговаться, - осторожно сказала она.
– Допустим, я отцу не скажу. Что тогда? Чем ты со мной расплатишься?
Аля говорила медленно, все равно время упущено, теперь можно не спешить, и даже наоборот, спешить не нужно, нужно быть очень аккуратной и внимательной, чтобы не выдать себя. Что же такое она должна была видеть? Что увидела бы, если бы приехала раньше и осталась сидеть в машине? Черт, не надо было домой заезжать! Ну что ее туда понесло? Ведь только три дня назад проверяла квартиру, все было в порядке.
– А что ты хочешь?
– Дина тоже была настороже, сейчас она даже в своем бесформенном плаще напоминала готовящегося к решающему прыжку дикого зверька.