Воющие псы одиночества
Шрифт:
– Не надо звонить, - поспешно сказала Лиля.
– Он… то есть мой парень, уже завтра будет в институте, он уже поправляется. Честное слово, Максим, завтра я буду не одна.
Значит, он знает не только про сегодня, но и про вчера, и про позавчера. А про прошлую неделю он тоже знает? Ой, как нехорошо выходит!
Максим наверняка скажет дяде Юре Короткову, и тот устроит ей выволочку, а еще и папе сообщит. И тогда… А что, собственно, тогда? Папа запретит ей ходить в институт? Ну и ладно, она с удовольствием посидит дома. Вот прямо сейчас пойдет в книжный магазин, он здесь
– Лиля, может, хватит, а? Нет у тебя в институте никакого парня, и никто тебя домой не провожает.
– Почему ты решил, что нет?
– огрызнулась она.
– Очень даже есть.
– Нет. Я проверял. И всю прошлую неделю смотрел, с кем ты домой идешь. Ты хоть понимаешь, что ты глупо рискуешь? Юрий Викторович тебе все объяснил, а ты как маленькая, честное слово! Взрослая умная красивая девушка, а ведешь себя хуже ребенка. Ну на фига тебе так рисковать? Ради чего? Ради чего ты Короткову наврала?
И в самом деле, ради чего? Ради Кирилла, который очень быстро стал ей в тягость, потому что с ним, как оказалось, не о чем разговаривать, у них нет общих интересов, общих знакомых, общих дел. И он даже не интересуется ею как девушкой, не ухаживает, не пытается поцеловать. Он до такой степени ей в тягость, что она даже номер телефона сменила, чтобы он не смог до нее дозвониться. Вот ведь идиотизм! Ежедневно рисковать жизнью ради человека, который ей совершенно не нужен.
– Значит, ты все эти дни за мной следишь?
– Я не слежу за тобой, а наблюдаю, чтобы быть уверенным, что ты в безопасности. По городу маньяк разгуливает, вполне возможно, он - тот самый тип, от которого ты сбежала, и он может тебя искать. Ты что, в самом деле не понимаешь или придуриваешься?
– Придуриваюсь, - Лиля обезоруживающе улыбнулась.
– Значит, раньше твой папа командовал моим папой, а теперь ты решил принять эстафету и покомандовать мной?
– Я не командую, - белокожее лицо Максима стало ярко-розовым, - извини, если обидел. Но я за тебя отвечаю.
– Это с каких же пор?
– Неважно.
– И все-таки?
– С тех самых, когда понял, что ты ходишь из института домой одна.
– А давно ты это понял?
– Еще на прошлой неделе, когда мы с Юрием Викторовичем встречались с тобой на «Щелковской». Только не спрашивай меня, как я это понял. Но на следующий день я проверил и убедился, что прав. Я не стал пока Короткову ничего говорить, у него и так поводов для волнений полно, просто решил, что буду тебя провожать на расстоянии. Мало ли что. Лиля…
– Что?
– Ты торопишься?
– Да нет, - она пожала плечами.
– Куда мне торопиться? Завтра семинаров и практических нет, только лекций, так что готовиться не нужно. Я в книжный собиралась зайти.
– Пошли, - он слегка тронул ее за плечо.
– Я
Лиля округлила глаза.
– Как это - сперли из кабинета? У вас в милиции воры работают?
– А ты думала?
– рассмеялся Максим.
– И воры, и мошенники, и взяточники, и даже убийцы. У нас все, как у людей. Из служебных кабинетов всегда тащат по мелочи, кто кодекс, кто ручки, кто зажигалки.
Они уже подошли к книжному магазину, когда Максим вдруг остановился.
– Ты японскую кухню любишь?
– Люблю, - удивленно ответила Лиля, перехватив его взгляд, направленный на соседнее здание, в котором располагался ресторан «Якитория».
– Ты хочешь зайти поесть?
– Я хочу тебя пригласить. Можно?
– Можно. Я не пойму, ты что, ухаживаешь за мной?
– А ты думала?
– весело сказал он.
– Еще как ухаживаю. Разве не заметно?
Они вошли в ресторан и сели за столик в дальнем углу. Сначала Лиля старалась выбрать в меню что-нибудь наименее калорийное, но потом махнула рукой на диетические принципы и заказала пельмени с креветками, которые обожала, но крайне редко могла себе позволить.
«Завтра поголодаю, - решила она, - а сегодня буду радоваться жизни».
В какой- то момент Максим встал из-за стола:
– Поскучаешь пять минут? Я быстро.
И выскочил из ресторана. Лиля подумала, что ему, наверное, надо позвонить по служебному делу, и он не хочет, чтобы разговор слышали посторонние. Такие вещи Лиля понимала, она была папиной дочкой.
Максим вернулся не через пять минут, а через десять, но зато с букетом цветов. Разноцветные хризантемы с герберами и розами. Очень нарядно. И, наверное, очень дорого…
– Это мне?
– Она не могла, да и не пыталась скрыть своей радости.
– Где ты это взял?
Лиля предполагала, каким будет ответ, но ей отчего-то захотелось услышать его.
– В цветочном киоске возле метро.
Ну конечно. В том самом киоске, возле которого каждое утро ждал ее в машине Кирилл. Киоск открывался рано, в семь часов, и Лиля только сейчас поняла, что на самом деле подспудно ожидала каждый день, что Кирилл встретит ее букетом. Она откроет дверцу машины, а на сиденье лежат цветы… «Это тебе», - скажет Кирилл и улыбнется. Но ему это и в голову не приходило. Что ж, он ведь с самого начала предупредил девушку, что не ухаживает за ней, что они просто дружат. Надо же, как интересно иногда поворачивается жизнь: сегодня Максим купил для нее цветы как раз в том самом киоске.
И еще она вдруг поняла, что ждала от Кирилла приглашения, пусть не в ресторан, но хотя бы в венскую кондитерскую или в обычный бар попить кофе. Ничего этого он не делал, он только возил ее по утрам в институт, а в последнее время почти не разговаривал с ней. Зато от Максима она получила и цветы, и ресторан, и разговоры, и откровенное признание в том, что он за ней ухаживает. То есть все то, что так нужно девушке в ее возрасте.
Потом он проводил ее до дома, и, прощаясь с ним, Лиля с удивлением почувствовала, что совсем не устала.