Воздушные рабочие войны
Шрифт:
— Да уж, — из парня словно выпустили воздух, и он молча уставился в огонь.
А от соседнего костра слышался хохот и дребезжащие звуки разбитой видавшей виды партизанской гитары:
А ты Зойка в масхалате, Не тревожься Бога ради,
Мы до свадьбы доживем еще с тобой…
— Лукин! — возмущенно вспыхнула одна из девушек.
— Что?! — осклабился певец, — Космодемьянская, выходи за меня?! На руках носить буду!
— Лукин! — раздалось злобное шипение.
А Сашка смотрел на девушку и, наконец, вспомнил где он ее видел. Там в прошлой жизни. В Интернете. Зоя Космодемьянская! Надо же! Живая!
— Утром вылетаем. По времени нас сориентируют. Но готовыми надо быть в любую минуту. Штраух в сопровождении роты эсэсовцев и местной швали выехал по деревням. Сейчас они в Жодино, по донесениям местных, завтра должны выдвигаться в сторону Борисова, — карту района боевых действий изучил все, Сашка проверил еще дома в Москве, поэтому он так спокойно и оперировал названиями, — ОСНАЗ планирует взять его во время передвижения. Ида, Петр, ваша задача — бронетехника. Броневик и танк. Кто что возьмет, договоритесь сами. Потом прикрываете нас. Чтоб ни одна зараза не выстрелила в нашу строну, гасить сразу. Только клиента не подстрелите, он живым нужен. И дорога оживленная, смотрите там по сторонам. Настя, мы пулеметами проходим вдоль колонны и садимся рядом с машиной Штрауха. Она одна там легковая, любит, гнида, комфорт. Дальше работает спецура, — Сашка кивнул на соседний костер, — Зина, ты бортовым прикрываешь высадку. Берем этого Страуса и тихонько улетаем, — Сашка вытащил из планшета карту, — Петр, смотри, — он показал Никифорову отметку, — здесь у Борисова у немцев склад ГСМ. Если основная задача без накладок, вы с Идой делаете небольшой крюк и разносите там все в труху. Затем показываете, что ушли на Восток и возвращаетесь сюда. Мы вас тут будем ждать. И сидим здесь тихо-тихо, пока не уляжется суета.
— ПВО на складе есть? — озабоченно спросил Никифоров.
— Есть, — кивнул Сашка. — Будет сильное противодействие, уходите, не рискуйте. Но вряд ли они будут готовы. Здесь у немцев глубокий тыл. ПВО на дальников рассчитана, а вы тихонько, на малой высоте подкрались, шарахнули и ушли. Тут другое. Здесь и здесь у немцев аэродромы. Расчет на то, что поднять самолеты они не успеют, а дежурные пары, пока им сообщат, пока подлетят… Но все равно смотрите в оба.
— Сделаем, Саш.
Сашка кивнул:
— Только без героизма. Не тот случай, чтоб рисковать. Просто жалко такую жирную цель упускать, — цель действительно была хорошей. И ударить по ней решил именно он на свой страх и риск. Но он верил в ребят и в технику.
— Понятно, — согласился Никифоров, — а сейчас что?
— А что сейчас? Отдыхаем! — Стаин прикрыл глаза, глубоко вздохнув, — когда еще вот так удастся в лесу у костерка посидеть, картошечки запечь? — и действительно, когда? Когда он в последний раз был в лесу? Не холодном осеннем или зимнем, а вот таком, зеленом, ласковом, радостном, переполненном жизнью и пением птиц. Давным-давно, в прошлой жизни. Забыл уже когда. Где-то далеко монотонно закуковала кукушка. Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку… И не устанет же. — Лукин?!
— Здесь, товарищ подполковник.
— Дай гитару, — инструмент по рукам дошел до Сашки. Привычно седьмую веткой под гриф, две струны подкрутить из семиструнки получается шестиструнка. Но до чего же разбитая гитара. И не лень же ребятам таскать ее по лесам? Хотя что тут таскать? Легкая. Это не баян, хотя и с ним умудряются путешествовать с фронта на фронт бойцы.
Часто снится мне мой дом родной,
Лес о чем-то о своем мечтает.
Серая Кукушка за рекой,
Сколько
Снится мне опушка из цветов,
В снах забытых тихая опушка.
Восемьдесят, девяносто, сто
Что-то ты расщедрилась кукушка.
Я прижался ласково к цвету,
Стебелек багульника примятый.
И звучит ленивое ку-ку
Отмеряя жизни моей даты.
В песне только и осталось заменить строчку «на афганской выжженной земле», на «войною выжженной земле» и она зазвучала, будто написана специально про этот день у костра в белорусском лесу. Может быть потому что написал стихи про кукушку фронтовик и переделал их в песню тоже фронтовик, только уже другой войны, афганской?
Я тоскую по родной земле,
По её рассветам и закатам.
На войною выжженной земле,
Спят тревожно русские ребята.
Они тратят силы, не скупясь,
Им привычны холод и усталость.
Сил своих не копят про запас,
Так скажи-ка, сколько их осталось
Так что ты, кукушка подожди
Мне давать чужую долю чью-то:
У бойцов вся вечность впереди,
Ты её со старостью не путай.
[i] Советская универсальная вертолетная гондола ГУВ-8700. В состав гондолы входили два четырехствольных 7,62-мм пулемета ГШГ и один четырехствольный 12,7-мм пулемет ЯкБ. Молотилка адская.
[ii] Градов — псевдоним Станислава Алексеевича Ваупшасова, командир батальона ОМСБОНа во время битвы под Москвой, в 1942 году командира партизанского отряда состоящего из штатных сотрудников НКВД и присоединившихся к ним местных жителей «Местные», действовавшего на территории Минской области. Участник ликвидации Вильгельма Кубе. Полковник, Герой Советского Союза (1944). Может и не легенда, как Судоплатов и Эйтингон, но очень уважаемый в органах госбезопасности человек, один из первых спецназовцев в классическом их понимании. Гонял по Маньчжурии японских спецов в 1945, потом в Прибалтике «лесных братьев».
XV
И снова тот же скрытый среди непролазных болот островок. Только не слышно смеха и разговоров, лишь стоны раненного в живот Лукина и тяжелые вздохи, не отходя, сидящей рядом с ним Зои. А еще настойчивое, монотонное стрекотание немецких самолетов, рыщущих над лесом в поисках русских диверсантов и проклятых «адских мясорубок» устроивших бойню парням из СС на дороге из Жодино в Борисов. А вот со складом не получилось. Москва категорически запретила. И надо было Ганину давать запрос на атаку?! Вот и пришлось, имея такую огневую мощь, довольствоваться разбитой колонной и пленением какого-то пьяного оберштурмбанфюрера. А ведь можно было устроить такой трам-тарарам! Стаин понимал, что Ганин не имел права не запросить Центр по поводу склада, он отвечал за проведение операции, а они были просто приданы майору в качестве средства доставки и огневой поддержки, но все равно было обидно.