Воздушные рабочие войны

Лифановский Дмитрий

— Вытащим партизан, будет тебе и что-нибудь посущественнее «спасиба» Первого секретаря компартии Белоруссии, — монотонно пробурчал Сашка, — а вообще гад ты, Витя, и несознательный элемент.

— Это с чего такие оргвыводы? — удивился Коротков, — Если ты про Зину, так у нас серьезно. Я понимаю, что не вовремя, ну так война, сейчас все время не вовремя.

— При чем тут Зина?! — удивился Сашка, — Я про чай! Выпил командирский чай, и зубы мне заговариваешь! — и, спохватившись, уточнил, — А что у вас с Зиной?

— И это друг и командир!!! — осуждающе покачал головой Виктор, — Я тебе два дня назад рапорт подавал. Расписаться мы с Зиной хотим.

Стаину стало стыдно. Действительно

на следующий день после прибытия из немецкого тыла к Сашке подошел Коротков и, замявшись, сунул в руки какую-то бумагу, невнятно начав что-то объяснять про рапорт. Стаин, замордованный начальством отчетами об операции, не вдаваясь в подробности лишь спросил: «Срочное?» — и получив отрицательный ответ, сунул бумагу куда-то в стопку необязательных документов. Сашка порылся в ворохе бумаг и достал тот самый листок. Прочитав содержимое, он пробормотал себе под нос не совсем понятную для Короткова фразу:

— Хочу жениться, прошу разрешить. Кино и немцы, — и поднял тяжелый взгляд на Виктора, — вовремя, главное!

— Ну, так мы же не знали, что такой аврал будет, — не чувствуя за собой вины, тряхнул головой Коротков.

— А Зина что?

— А что Зина? Я похож на человека, который делает девушкам такие сюрпризы? Согласна Зина.

— Ты похож на хитросделанного начальника штаба, который нагло выдув командирский чай хочет жениться на его бортстрелке! — Сашка, послюнив карандаш, поставил размашистую резолюцию: «Не возражаю». — Держи, — он протянул рапорт Виктору, — поздравляю.

— Спасибо, — довольный Коротков, аккуратно свернув листок сунул его в карман гимнастерки.

— Не за что. Только потерпите до конца операции, — на перовмайские и распишитесь.

— Обижаешь! — возмутился Виктор, — Что ж мы, без понятия что ли!

— Ладно, понятливый ты наш, я к Казариной, а ты спать ложись, через два часа подниму.

— А сам?

— Вот через два часа сам и завалюсь. Все, Вить, не имей мне мозги, они и так отыметые. Жених! — Сашка покачал головой и вышел из кабинета, оставив там довольного Короткова, который, впрочем, в ту же секунду, придвинув к своему стулу еще парочку, скрючился на них и моментально захрапел.

Лена, напрягая глаза, вглядывалась сквозь огромные неудобные очки ПНВ в темно-серое ночное небо. Как же тяжело без системы обнаружения. И почему на новые машины ее не ставят? Хорошо хоть ПНВ есть, а то совсем кисло было бы. Хотя вопрос риторический, им давно уже объяснили, что те первые мощные вертолеты, на которых они летали сначала экспериментальные и стоят таких денжищь, что за один такой можно вооружить целую танковую дивизию. И самая дорогая в них именно вот эта начинка: система навигации, обнаружения и наблюдения, система наведения, автоматический радиокомпас АРК, радиовысотомер и многое-многое другое. Да и вооружение тоже непростое. Не зря на каждое использование этих машин требуется личный приказ товарища Сталина! Даже товарищ Берия не может отдать такой приказ, несмотря на то, что они принадлежат к его нарокмату.

А как тяжело было изучить все это незнакомое, почти фантастическое оборудование — запомнить и понять, как работает! Как она злилась на Стаина за его требовательность, как ненавидела его во время ночных зубрежек! Дура! Да после их занятий она с легкостью сдаст экзамены в МАИ. Наташка Меклин из ночного так и сказала, а еще сказала, что у Стаина знания выпускника авиационного института. Интересно, когда и где он успел их получить? Хотя лучше не знать! Очень уж много, тщательно оберегаемых НКВД, тайн вокруг Саши. Вспомнилось, как она вела при первой их встречи, и лицо полыхнуло стыдливым румянцем. Да и потом не лучшим образом показала себя. Надо же, посчитала

его трусом, чуть не устроила бойкот в школе! Трусом, Сашку-то Стаина! Да в таких переделках, в каких они с Сашей побывали за последние два месяца, не всякий фронтовой летчик бывал. Одна только последняя операция в тылу у немцев чего стоит! Интересно, наградят за нее? А когда их с Настей сбили под Шлиссельбургом! Они с Идой летели на базу и плакали. И пусть ледышка и не показала виду, но она-то видела, какие красные глаза были у Весельской, когда она стянула «зешку». И какое облегчение и радость они испытали, когда узнали, что с ребятами все в порядке. Ведь на вынужденную они ушли почти на самой передовой.

Зато потом было награждение! Самим Иосифом Виссарионовичем! И он ее вспомнил! А как папа смотрел на ее орден! Со смесью удивления, уважения и гордости! А каким восторгом и завистью горели глаза учеников, когда они заходили в классы родной школы!

Все эти мысли крутились в голове у девушки, а глаза напряженно шарили по ночному небу, при этом не забывая сверяться с приборами. Не такая уж и простая работа у летчика-оператора, все видеть, на все своевременно реагировать.

— Подлетаем! — можно было и не предупреждать Иду, здесь они уже бывали прошлой ночью. Да и видно было сверху по редким всполохам разрывов и ниткам трассирующих очередей, где проходит линия соприкосновения партизан с карателями. От немецких позиций в небо ударили лучи прожекторов. Плохо, очень-очень плохо! Значит, за день немцы успели подтянуть в лес свои части противовоздушной обороны. Надо предупредить девчонок из ночного. Лена нажала тангенту СПУ: — Ромашка, здесь Язва. У немцев появилась ПВО. Наблюдаю три прожектора, — вот луч прожектора скользнул по одному из вертолетов и в небо потянулись очереди зениток, — и малокалиберная зенитная артиллерия, неустановленного количества. Двадцатимиллиметровки — уточнила Волкова.

— Язва, спасибо, приняли. Одиннадцатый уже предупредил, — раздался в наушниках голос командира полка ночников Бершанской. Лена прикусила губу, полезла попрек батьки в пекло, у нее же есть командир, почему она не подумала, что Петр сообщит такую важную информацию?

— Язва, молодец, продолжай наблюдение, — развеял ее беспокойство Никифоров. А внизу, почти под самым брюхом замелькали верхушки деревьев, сердце Волковой сжалось, настолько низко прижалась к земле Ида, чтобы избежать обнаружения прожекторными командами. Интересно, чей вертолет попал в луч света? Главное, чтобы с девчонками было все хорошо! Вроде успели уйти!

— Подлетаем, я в салон, — сообщила она Весельской, отстегивая ремни и получив в ответ напряженный кивок. Им вдвоем с Колькой сейчас разгружаться и принимать груз, а Ида так и останется за рычагами, чтобы тут же после приема раненых взмыть вверх и уйти домой. Лицо Литвинова в тусклом свете лампочки над дверью казалось мертвенно бледным. Вертолет еще не коснулся земли, а он завидев Волкову тут же начал открывать люк. Удар по ногам означающий, что они сели и из темноты к вертолету бросились бойцы партизанского соединения:

— Привет, — на бегу поздоровался первый из них и заскочил внутрь, — давайте быстрее, нас тут бомбят нет-нет, чтоб не налетели.

— Не должны, — обнадежила Волкова. Она знала, что советским командованием были запланированы бомбовые удары по близь лежащим к заблокированным партизанам аэродромам противника.

— А немцы об этом знают, красавица? — нервно хохотнул партизан, помогая Николаю отвязывать крепежные ремни. Ленка пожала плечами и выглянула из люка:

— В линию встали! Что столпились тут? Сейчас груз передавать начнем, — партизаны не споря выстроились в линию, а из люка уже появился первый ящик.