Возгарка II

Ахметшина Ксения

— Папа, папа вернулся! — выкрикнула она и с разбегу кинулась обниматься.

Счастливая и улыбчивая.

Я покосилась на Рихарда и мысленно пошутила:

«А когда вы меня так обнимать будете?»

«Никогда, я тебе не папка».

«Грубый вы, — я невольно улыбнулась, — уйду от вас».

«Можешь попроситься к ним», — с надеждой посоветовал Рихард.

Вампирша-мать заметила наши выразительные взгляды, улыбнулась и спросила:

— А вы давно свою удочерили?

— Вечность назад, — не слишком приветливо ответил Рихард.

—

Мы сейчас обедать будем, вы же присоединитесь?

Он кивнул, а я вздохнула.

Опять кровяку хлестать будут…

Девчонка заметила меня, и улыбка погасла — но она скорее смутилась и насторожилась, чем я ей просто не понравилась.

— Элоиза, знакомься, — сказал отец. — Это Яромира, она останется с нами на обед. Но сама она не обед, ты же чуешь?

Хозяйская дочка воззрилась на меня тёмно-карими глазищами, особенно выразительными на фоне бледной кожи.

— Привет, я не обед, — вскинула я руку, не удержавшись от каламбура.

Девчонка не ответила и убежала.

— Она застенчивая, — пояснил отец и с лёгким осуждением добавил: — А ваша, похоже, шутница. Ну, пойдёмте, — он сделал приглашающий жест.

«Ярочка…», — покачал головой Рихард.

«Да чего? Это я с перепугу. Сами знаете, что я совсем не шутница, это больше по вашей части».

Нас провели в шикарную столовую и усадили за стол.

— Дина, у нас есть человеческая еда? — вопросила хозяйка дома у служанки.

Та кивнула и перечислила.

— Что будешь? — спросила вампирша у меня.

Я стушевалась, но быстро что-то выбрала.

Накрыли на стол, вампирам разлили кровь по фужерам, мне принесли тарелку с нормальной едой.

— Так, а где там Элечка? — вопросил отец.

— Сейчас позову, — ответила мать и закрыла глаза.

Вскоре в столовую вошла девчонка с поджатыми губами и уселась за свой стул — напротив меня. Перед ней тоже стояла тарелка, но в неё положили не еду, а налили подогретую кровь, как суп. Девчонка взяла ложку и стала обречённо прихлёбывать то и дело с любопытством и недоверием зыркая на меня. Здесь было слишком светло от канделябров и большой люстры над столом, так что черноты в глазах я ни у кого не заметила.

Взрослые разговаривали, у Рихарда спрашивали, чем он занимается. Отвечал мой опекун сдержанно и неохотно, однако, этой счастливой клыкастой парочке собеседник не очень требовался, они бы и так обошлись.

Много смеялись, у матери семейства случайно выскочили клыки, она тут же прикрылась рукой и развеселилась ещё сильнее. Я тоже прыснула и покосилась на девчонку. Та быстро высунула язычок и засунула обратно. Я сделала то же самое, только ещё глаза к носу скосила. Эля уронила смешок, но на большее пока не решилась.

— Элечка, кушай, — велела мама, заметив, что крови в миске почти не убавилось.

— Но она свиная! — возмутилась девчонка. — Можно я лучше… — она потянулась к стоявшей рядом служанке, та быстро одёрнула манжеты и отшатнулась. — Ну, пожалуйста, я совсем немножечко!

—

Элоиза, нет, — строго одёрнула вампирская мамаша. — Что я тебе говорила? Человеческая только по выходным, а сегодня среда. Ты должна развивать терпение. И не вздумай тайком никого покусать, не то прикажу так, что ослушаться не сможешь, ясно?

Девчонка надулась, но кивнула и принялась показушно бренчать ложкой, стараясь поскорее съесть обед и отвязаться.

Я наколола кусок жареной курицы на вилку и отправила в рот.

Как же хорошо, что запах и вид крови больше не вызывают у меня отвращения…

— Вы только ничего не подумайте, — старшая вампирша перевела взгляд на Рихарда. — Наши девочки не в собственности, — она элегантно указала рукой на служанок, — а за укусы мы платим как за двойную смену и даём отгул.

Красивая вампирша снова улыбнулась ровными белыми зубами, а в уголках глаз появились морщинки, выдавая возраст. Наверное, она умерла лет в сорок, но так хорошо ухаживает за собой, что с первого взгляда кажется совсем молодой. Её муж выглядел немного старше, лет на сорок пять. Но всё это ничего не говорило об их реальном возрасте, а спрашивать я постеснялась.

Почти всё доев, Элоиза покосилась на разговаривающих взрослых, потом наклонилась вперёд и шепнула:

— У меня котята есть, хочешь покажу?

Я кивнула. Тогда она украдкой протянула мне бледную ручку. Я приняла, ощущая холодность мёртвых пальчиков. Те стиснули мою ладонь и потащили за собой.

— Эля, а попроситься? — напомнил папа, когда мы уже добежали до лестницы.

— Я всё доела! — выкрикнула она, увлекая меня вверх по ступеням.

Девчонка отпустила мою руку у дверей и открыла. Тут же поймала радостно выскочившего котёнка и вручила мне.

— На, подержи, они постоянно разбегаются. Давай, заходи, пока остальные не выскочили. Ты Яра, да?

— А ты Эля? — просто так спросила я и вошла.

В детской царил полумрак, хотя через окна лился свет фонарей с улицы, так что всё было более-менее видно.

— Тебе, наверное, темно будет, — сказала хозяйка комнаты и подошла к столику, чтобы зажечь лампу. Светильник оказался таким же, как у нас на шхуне, со встроенным огнивом, так что высеченные искры быстро подожгли фитиль.

Я стала осматриваться и почёсывать мягкого котёнка, прижатого к груди, тот приятно замурлыкал.

Как же тут здорово! Красивая резная кровать со столбиками и балдахином, куча рюшей. Много мебели, подушек, книг и игрушек. Даже кукольный дом — я таких никогда не видела.

На красивый белый гроб я старалась особо не коситься, хотя ему отводилось отдельное место — у стены напротив постели. Сверху над ним тоже установили балдахин, драпировка сейчас была собрата по бокам. На крышке сидел тот заяц, с которым девчонка выбежала в переднюю, встречать отца.

А ещё здесь было штук шесть котят и все, кроме наглаживаемого мной, сейчас подбежали к хозяйке и начали ластиться.