Вождь и призрак
Шрифт:
— Нет, не больше, чем всякие другие проблемы.
Уэлби оказался в безвыходном положении. Он знал, что структура командования на Средиземноморском театре военных действий недавно изменилась. Теперь штаб союзников в Алжире под командованием Эйзенхауэра и Александера контролировал все военные операции в Северной Африке, включая действия Восьмой армии, которая завершала Тунисскую кампанию.
Однако подрывной деятельностью на Балканах, включая Грецию и Югославию, руководило Средиземноморское командование со штаб-квартирой в Каире. Уэлби не представлял себе, как упомянуть в разговоре с Брауном о Каире, ведь полковник не знал, что
— Вы о чем-то задумались? — спросил Браун.
— Да, о том, что пора спать. Спокойной ночи, сэр!
Борману сообщили в Волчье Логово о том, что Линдсей, очевидно, бежал в Югославию. Информация поступила к нему из двух источников. Когда Гартман бросил Вилли Майзеля на аэродроме в Граце, гестаповец немедленно позвонил Груберу в Вену.
— Этот хитрый мерзавец Гартман ускользнул от меня! Он полетел на «Физлере-Шторхе», который заранее был для него приготовлен в Шпилфелд-Штрассе. Гартман хочет провести самостоятельное расследование произошедшего инцидента. Он думает, что Линдсей сегодня пересек границу…
— Какой-такой инцидент? — резко оборвал его Грубер. — Чем он доказывал свои безумные предположения?
Грубер знал Мартина Бормана, знал, как осторожно действует рейхслейтер. Борману потребуются УБЕДИТЕЛЬНЫЕ доказательства, а сообщение Майзеля может на поверку оказаться всего лишь слухами. Бог свидетель, уже поступило столько донесений о том, что там-то и там-то видели англичанина.
А Борман всегда требовал доказательств, потому что подстраивался под фюрера. Он неоднократно слышал, как Гитлер обрушивался на генералов, которые являлись к нему с плохими вестями, а потом, когда генералов начинали расспрашивать, они шли на попятную.
— Там произошло нападение партизан, — объяснил Майзель и рассказал Груберу все с начала и до конца. — Гартман связал это с происшествием возле собора… гранаты и дымовые шашки — те же приемы…
Рассуждения Майзеля вполне убедили Грубера; он решил, что передать эти сведения Борману неопасно. В конце концов он может подчеркнуть, что всего лишь передает информацию, полученную от Вилли Майзеля! И если где-то выйдет осечка, виновником будет Майзель.
Грубер немедленно позвонил Борману, который выслушал его, не проронив ни слова. Грубер знал: рейхслейтер тщательно обдумывает: может ли новое развитие событий повредить его собственному положению при фюрере.
— Я передам фюреру ваш рапорт, — решил Борман, на всякий случай не упоминая о том, что он уже знает о происшедшем от Гартмана. — Хотя инцидент в Шпилфелд-Штрассе — это, конечно, не доказательство.
— Мне сообщил Майзель, — повторил Грубер. — А он, насколько я знаю, основывается на разговоре с другим человеком — с майором Густавом Гартманом.
— А, абвер! Но кто теперь доверяет этому гнезду предателей?
Однако фюрер, очевидно, доверял. Когда Борман сообщил новости Гитлеру, тот велел принести крупномасштабную карту Южной Европы и собственноручно расстелил ее на большом столе в зале заседаний. Фюрер провел пальцем по карте, прослеживая путь из Мюнхена в Вену через Зальцбург.
— А в этом есть смысл! — провозгласил он. — Борман, вы ведь перекрыли все дороги из Мюнхена в Швейцарию, да?
— Да, он же явно собирался в Швейцарию.
— А группа людей, которые пытаются переправить
— У нас нет доказательств, — запротестовал Борман.
Гитлер вспылил.
— Вы забыли, что случилось возле собора Божьей Матери? Такое могли провернуть только профессионалы! Они обвели вокруг пальца солдат, которые их там поджидали. А что было дальше? Гартман ищет чемоданы, которые они бросили в Вене на Западном вокзале. И чемоданы оказываются как две капли воды похожи на те, что нес так называемый шофер так называемой баронессы, когда они в присутствии Майра садились в Венский экспресс в Мюнхене. Так или нет, Йодль?
Два человека, сидевшие в комнате: генерал-полковник Альфред Йодль и фельдмаршал Вильгельм Кейтель до сих пор слушали рассуждения фюрера молча. Йодль кивнул.
— Вроде бы так, мой фюрер, — осторожно ответил он.
— Дальше, — взволнованно продолжал Гитлер, — на следующее же утро происходит история на Южном вокзале. На допросе один из убийц немецкого солдата рассказал, что видел девушку и мужчину, которые садились в поезд, отправлявшийся в Грац. А куда можно попасть из Граца, если двигаться дальше на юг? В Шпилфелд-Штрассе, где разыгралась гораздо более серьезная драма. Так или нет, Кейтель?
— Вы рассуждаете логично, мой фюрер.
— А теперь Гартман докладывает, что он узнал почерк — очень уместное здесь слово — почерк людей, орудовавших у собора Божьей Матери в Мюнхене… снова гранаты и дымовые шашки…
Гитлер раскинул руки, оперся о стол, на котором лежала карта, и обвел взглядом троих человек, внимавших ему в полном молчании. На его лице появилось циничное выражение.
— Пять миллионов большевиков сражаются со мной на Восточном фронте. Мне приходится каждый Божий день отдавать приказы: как, каким образом уничтожать их варварские орды. А теперь я еще вынужден играть в детектива, доискиваясь, как именно Линдсей пытается от нас удрать. И помогает мне в этом только один человек, единственный из вас, у кого есть хоть какие-то мозги! Этот человек — Гартман! Господа, совещание окончено.
В голосе Гитлера зазвучало презрение, и, выйдя из комнаты, он пошел по коридору к выходу на улицу.
Известие о вероятном побеге Линдсея достигло Лондона, как обычно, сложным, двухступенчатым путем. Через пару часов после совещания у Гитлера Рудольф Ресслер принял в Люцерне сигнал от Дятла, зашифрованный опять-таки особым способом.
Ресслер немедленно передал сигнал в Москву Казаку, и Сталин вновь вызвал Берию. Советский вождь молча передал сообщение о Линдсее начальнику секретной службы. Это была его политика — всегда показывать сигналы, полученные от Люси, бледному мужчине в пенсне. Если что-то не будет ладиться, Сталин всегда переложит вину на Берию. И окажется, что идея вовлечь в игру Люси исходила от Берии.
— Вы полагаете, Линдсей пытается связаться с одной из союзнических шпионских миссий? — спросил Берия.
— Этот вывод напрашивается сам собой, — язвительно ответил Сталин. — Наступит время — за ним пошлют специальный самолет и перебросят в Алжир, а потом в Лондон. Мы не можем доверить его уничтожение Тито. А раз так, то что нам делать?
— Наш агент в Лондоне позаботится, чтобы Линдсей не добрался до своего шефа.
— Хорошо. — Сталин взял донесение Ресслера из вялой руки Берии. — Когда будете выходить, пришлите ко мне моего персонального шифровальщика.