Возлюби врага своего
Шрифт:
— Так точно, господин капитан! — сказал жирный баварский боров, удивляясь.
— Вас выдает акцент, фельдфебель, — произнес капитан, пряча портмоне во внутренний карман шинели.
— О, у Вас наметан глаз, как у настоящего охотника, господин капитан! А выпить пива в этом городе нет проблем, господин капитан! Вон там, на том перекрестке повернете направо и возле здания комендатуры увидите кинотеатр «Триумф», так вот через два дома от кинотеатра есть прекрасный кабачок. Там всегда свежее пиво и отменные баварские колбаски, — сказал фельдфебель, глотая слюну.
— Хайль! Счастливо отдохнуть,
— Ну что, Кристиан, погуляем, как гуляют «Иваны» после получки!? Я недавно получил денежное довольствие за зимнюю кампанию. Вот тут-то мы и сможем тряхнуть наши тугие кошельки.
— Так точно, господин капитан. Я тоже имею хорошие деньги за зимнюю кампанию.
— Кристиан, дружище, сегодня угощаю я! Я ведь твой командир. Вот когда мы войдем в Москву, я тогда и разрешу тебе меня угостить русской водкой. Я там знаю один чудный ресторанчик. До войны я несколько раз бывал в нем, когда дедушка Сталин еще не так был зол на свой народ.
— Господин капитан, я очень хотел поговорить с вами еще раньше. Правду говорили наши солдаты, что вы из поволжских немецких колонистов?
— Да, Кристиан, это правда. Наша семья жила в России еще со времен Петра. Это был у них такой царь.
— Я знаю, учил в школе, — ответил я, вспоминая курс школьной истории.
— У нашей семьи было свое дело. Вся наша родня была отменными маркшейдерами и работала на русских шахтах. Ты знаешь, кто такие маркшейдеры!? — спросил капитан.
— Это какие-то проходчики под землей?
— Да, это специалисты по проходке, они ориентируют шахты в угольных пластах. Так вот, при царе Николае II колонисты еще жили довольно прилично. С приходом большевиков все в этой стране покатилось в тартарары. Красные, белые, анархисты, кадеты все перемешались в этом мире. Убивали друг друга! Ленин уже в те времена продался нам за триста миллионов марок. Вот на эти деньги он то и вверг в бойню целую страну. Брат убивал брата, сын убивал отца. Эти времена были для России апокалипсисом. Наш фюрер, вероятно, думал, что, войдя в Россию, солдат вермахта будут встречать хлебом-солью. Нет, Кристиан, русские это русские и им все равно, кто придет их освобождать от Сталина и советов. Они будут драться до последнего солдата.
— Так точно, господин гауптман! Русские дерутся как звери. Я один раз видел, как они шли в атаку с охотничьими ружьями, но это было в начале войны. Сейчас у них появляется все больше и больше нового классного оружия. Я так думаю, пока мы дойдем до Урала, «Иваны» перетянут туда все заводы и завалят фронт танками и самолетами. Мы еще хлебнем горя в этой бойне, это уж точно, — сказал я, философски размышляя.
— А ты, мой юный друг, смекалист и чертовски умен, у вас в Ордруфе все такие!? Скажу тебе, Кристиан, по правде. Я очень хочу, чтобы ты вернулся к фрау Кристине. Ведь с фронта тебя ждет только мать!?
Где-то невдалеке послышался лай собак и странное шуршание. Мы, стоя с капитаном возле кабачка, указанного фельдфебелем, обернулись на звук. По улице страшной серой колонной тянулись русские военнопленные. Их глаза от усталости ввалились в черные глазницы, а лица поросли многомесячной щетиной. По всему было видно, что пленных «Иванов»
— Вот смотри, малыш, это те бравые парни, которые в течение шести месяцев не давали нам покоя. Теперь они будут искупать свою вину, и работать на Великую Германию. Хотя я очень хорошо знаю русских, и мне кажется, что славяне в неволе работать не будут. Борман и Гимлер ошибаются, считая, что пленных «Иванов» можно заставить работать. Среди них обязательно появятся комиссары, которые даже в плену будут мутить воду.
— Гер капитан, я много раз слышал про комиссаров, а что это за люди такие! — спросил тогда я, глядя на удаляющуюся колонну пленных.
В тот момент я вдруг представил, что по воле судьбы, по воле случая, я, солдат вермахта, тоже буду пленен. Что ждет меня в русском плену!? Избиения и голод, холод и непосильный каторжный труд? Я смотрел на пленных, а в моем сердце почему-то оставался странный осадок. Я знал, что ждет большевиков в Германии. Я знал, что многие еще погибнут в дороге, но я искренне тогда желал, чтобы они все вернулись домой, и мне было почему-то жаль их. Я не знаю, то ли Бог тогда сказал мне, то ли это были какие-то другие силы, но в те минуты, мне солдату Великой Германии было почему-то стыдно. Я смотрел на своего командира и чувствовал, что он также больно переживает за свой народ. Я знал, что он присягал на верность фюреру. Я знал, что он воюет не с народом, а с той системой, которая так безжалостна была к людям этой великой страны.
— Ну что, малыш, опрокинем по штофу русского шнапса!? — спросил гауптман Крамер. — Московская водка, чертовски хорошо восстанавливает кровеносную и нервную систему и греет кишки в такую мерзкую погоду.
— Так точно господин капитан. Нам необходимо слегка подлечить свои нервишки после этой зимы в большевистском котле.
Стеклянные, узорчатые двери гасшттета открылись, и в одно мгновение в нос ударил терпкий запах сигарного дыма. В ресторане на сцене танцевали русские девушки, которые под музыку махали ногами, одетыми в черные шелковые чулки. За столиками при свете свечей, утопая в сигарном дыму, сидели офицеры-летчики, танкисты, отдыхающие после боев пехотинцы и артиллеристы. Кто играл в карты, кто в кости, а кто, изрядно набравшись, рассказывал о своих фронтовых подвигах. Гауптман, осмотревшись, прошел вглубь зала и присел за свободный столик.
— Присаживайся, Кристиан, — сказал он, указывая мне на свободный стул.
Присев за стол, я стал внимательно оглядывать окружающую меня публику. Подвыпившие летчики спорили о своем, и все еще продолжали летать, махая руками и кружась вокруг своего столика. Через минуту к нашему столу подошел русский официант. Его красная рубаха в мелкий горох с косым воротом и хромовые сапоги, начищенные до зеркального блеска, подчеркивали в нем душу истинного славянина. Белоснежное полотенце, перекинутое через руку, еще более выявляло загадочный традиционный русский стиль. На ужасном немецком он с лукавой улыбкой спросил: