Возлюби врага своего

Шляпин Александр

— Я тебе найду какую-нибудь в ближайшей деревне, вот она тебя всему и научит. Будешь с ней на камасутре общаться, все бабы любят этот чудесный язык, — сказал Уве, и вновь все засмеялись.

— Уве, а как же приказ самого фюрера, чтобы никаких сношений со славянами, ты его игнорируешь!? — спросил я, намекая на последствия.

Толстяк засмеялся и достойно ответил, да так громко, чтобы дошло до всех.

— Тебе, Кристиан, зачем вермахт выдает презервативы? Для того, чтобы ты их на своё оружие напяливал, чтоб песок не попал!? Нет солдат, презервативы тебе даются, чтобы ты мог любить жен своих врагов. После того, как у них вырастут рога, они просто не смогут носить каски.

В подвале грянул гром смеха, и чувствовалось, что мы еще не совсем

потеряли боевой дух, раз проскакивали такие заковыристые шуточки.

Время подходило к вылазке, но так не хотелось покидать теплый подвал. Радовало одно, что мороз немного начал отпускать, да и большевики в такое время особую бдительность не проявляли, так как постоянно были заняты штурмом города. Можно было всегда во время очередной атаки, переодевшись в их форму, беспрепятственно пройти к ним в тыл и точно так же легко вернуться назад. По данным нашей разведки около 21 часа русские снова начнут штурм под прикрытием своих танков, вот в это самое время мы и перейдем линию фронта.

Вся группа во главе с Крамером к девяти вечера выдвинулась на боевые позиции в районе Нодштрассе, где и ожидалось наступление советов.

Со стороны деревни Ястребы в воздух взвилась зеленая ракета. «Иваны», несмотря на потери, снова пошли в атаку. Во время вспышек разрывов снарядов и мин были видны силуэты наступавших, которые короткими перебежками приближались все ближе и ближе к позициям третьей и седьмой роты, где командовал лейтенант Яшке. Огня пока никто не открывал, давая большевикам подойти до расстояния одного броска, а это около 50 метров. Каждый солдат своей промерзшей на русских морозах кожей ощущал наступление врага, и уже был готов встретить его во всеоружии. Как только шеренга наступающих приблизилась к передовой, прозвучал одиночный выстрел из карабина. Это стрелял лейтенант Яшке, подавая условный сигнал своим бойцам. В одно мгновение огонь из стрелкового оружия превратился в сплошной гул. В этот момент с нескольких мест по «Иванам» заработали наши пулеметы и минометы, не давая ни одного шанса на прорыв обороны. Русские моментально зарылись в снег, не поднимая голов. Было достаточно продержать их на морозе около часу, как даже те, кто ранен не был, примерзали к земле и позже умирали от переохлаждения.

Верфштрассе и Нордштрассе превратились в ад, огонь клубком катался между большевиками и нашими позициями, а пули со свистом проносились мимо. В тот миг казалось, что земля просто кипит от огня. Разрывы минометных мин перемешивались с взрывами артиллерии, которая била по «Иванам» прямой наводкой. Шрапнель с такого расстояния разрывала их тела на части, а живым она не давала поднять голову. В одно мгновение атака русских захлебнулась в собственной крови, и уже через час исход боя был окончательно предрешен. Очередное наступление русских было отбито силой нашего оружия и огромной силой немецкого духа.

Крамер, сделав знак рукой, и держа наготове оружие, вклинился с нашей командой в жалкие остатки отступающих большевиков. Я тогда впервые оказался за спиной своих врагов, и мне было немного не по себе. Но довольно скоро, используя складки местности, мы вышли к деревне Ястребы.

Вторая линия обороны просто кишела русскими, и любая оплошность могла поставить жирную точку на нашей разведгруппе. В то время ничего не оставалось, как доверить свою судьбу командиру. Крамер один из тех, кто на этом фронте был не новичком, и за все время войны с русскими он изучил их особые национальные повадки, и довольно умело ими пользовался. Сам он был из поволжских немецких колонистов, бежавших когда-то от репрессий дедушки Сталина. Удача всегда была его спутником, так как лейтенант в свободное время старался больше читать на русском языке и всегда записывал что-то в свой блокнот. Еще не было того дня, когда бы он не присутствовал на допросах большевиков. Вот эти знания не один раз спасали жизнь нашей группе, ведь достаточно было только крепко выругаться русским матом, как у русских сразу же пропадал интерес. Эти слова подобно паролю имели магическое

действие, и почти всегда это срабатывало беспрепятственно.

Так и сегодня, переодевшись в русскую униформу, мы вели перед собой немецкого майора, инсценируя разведгруппу большевиков, и на отклики охранения с требованием пароля Крамер, словно Везувий, изрыгал такое количество бранных русских слов, что охрана смеялась и незамедлительно пропускала нас к себе в тыл.

Порой мне казалось, что сам Бог помогает нам и прикрывает своей незримой защитой, чтобы вновь и вновь мы возвращались домой с огромной удачей. Я сейчас на склоне своих лет задаю себе один и тот же вопрос: «А был ли тогда в нашем сердце Бог?» Почему всевышний допустил такое страшное истребление людей? Ведь он — Создатель мира, должен был беречь каждого, кто веровал в него, а не наблюдать, как человечество пожирает само себя. Наверное, все же он был, но не на небе, а в душах и сердцах каждого из нас, от того мы и остались живы, веруя в него.

Пробраться в тыл русских было не самым опасным, опаснее всего было спрятаться в тылу, и выждать нужный момент, чтобы подкравшись как пантера, броситься на комиссара и в мгновение ока уложить его, что бы он не мог позвать на помощь. Тогда русские не успели укрепить свои позиции, так как только два дня назад они в составе трех стрелковых полков и 48 стрелковой бригады подошли к Велижу со стороны деревни Кресты. Измотанные переходом и боями с нашим гарнизоном, «Иваны» продолжали какое-то время еще штурмовать город, совсем не понимая, что силы не в их пользу. В те времена наша авиация работала круглосуточно. «Юнкерсы» и «Фокевульфы» висели в воздухе почти постоянно, сбрасывая на головы большевиков не только бомбы, но и всевозможные бочки и куски железных труб, и всякие другие железки, которые своим свистом заставляли «Иванов» прятаться в укрытия. Вот в такой обстановке приходилось делать рейды по тылам большевиков, рискуя попасть в руки подходившего подкрепления или же нарваться на разъезды боевого охранения.

— Кристиан, я знаю, что ты мечтаешь получить «Железный крест»!? Так давай, пришел твой звездный час, вон смотри, идет какой-то комиссар, по всему видно, что офицер, да к тому же направляется на передовую!

Крамер, взяв меня, двинулся по дороге навстречу идущему «Ивану», разговаривая со мной по-русски. Я вообще не понимал ни слова, но, играя свою роль, повторял раз от разу одно слово — да, которое я выучил почти без акцента. В наших действиях был определенный риск, но тогда мы уповали только на Бога и на удачу. В любой момент мог показаться дозор, и тогда наша карьера разведчиков окончилась для нас если не пленением, то смертью это уж точно. Хотя я знал, что за спиной были мои товарищи по оружию и в любой момент они могли броситься на помощь и ввязаться в кровавую драку.

Крамер поравнялся с комиссаром и попросил у него закурить. Я стоял по правую руку, и делал вид, что ранен, лишь кивая на обращение своего командира.

«Иван» улыбался и шутил с Крамером, даже не подозревая, что это вражеская разведка. Он достал мешочек с табаком и, скрутив самокрутку, угостил обер-лейтенанта. Затем, расстегнув ширинку, стал мочиться на обочину чуть-чуть не замочив нашего Ганса, который слился в своем маскхалате со снегом. По выражению лица лейтенанта я понял, что этот большевик ничего не знает, так как только что прибыл из тыла и направляется в расположение своей стрелковой роты 334 стрелковой дивизии, которая сосредоточилась севернее города.

Комиссар попрощался, пожал руку Крамеру и, пожелав выздоровления лейтенанту, направился к линии фронта.

— Господин лейтенант, почему мы не пленили этого офицера, ведь удача сама плыла нам в руки? — спросил я, видя с какой легкостью Крамер отказался от добычи.

— Малыш, этот комиссар только что прибыл из тыла, он вряд ли что-то знает.

— А я уже думал, что мы вернемся сегодня с языком, — сказал я, думая, что на этом рейд будет завершен.

Не знал я, что впереди нас ждут такие приключения, которые запомнятся на всю жизнь.