Возлюбленная Верховного Бестиара
Шрифт:
Я спросила об этом у первого же стражника, и тот с непробиваемым лицом сообщил, что им запрещено со мной разговаривать. Та же история произошла со служанкой, которая потом еще и убежала от меня, как будто боялась чем-то заразиться.
Не представляю, что Богдан им сказал, и чем запугал, а главное – когда успел, но внутри я просто закипала. Чувствовала это даже на уровне магии, из-за которой невидимые руны проступали на коже. Я ощущала это под платьем, и заводилась еще сильнее. Никто никогда не выводил меня из себя настолько, чтобы себя раскрыть! И сейчас я не имею
Что ж, если придется открывать каждую дверь и заглядывать в каждую комнату, я так и сделаю. С такими мыслями я буквально летела через анфиладу. Длинную, залитую солнечным светом, играющим на росписи и в позолоте.
Ненавижу его! Ненавижу! Как же я его ненавижу!
– Какая встреча!
Сначала мне показалось, что я ослышалась, но, обернувшись, убедилась, что с моим слухом все в порядке. Передо мной стояла не кто иная, как Марика, разве что выглядела она сейчас иначе. Темные волосы были уложены в роскошную аристократическую прическу, платье тоже было под стать. Выдавали ее разве что драгоценности: она была ими увешана: дорогими, с крупными камнями, напоказ.
– Что, не ожидала меня здесь увидеть, подруга? – Марика растянула губы в улыбке. – А я вот, как видишь, отлично живу. Анна Велимирская была настолько добра, что не просто забрала меня с собой, но и сделала своей камеристкой. Когда все люди Лазовии стали свободны, приняла меня как фрейлину. Тебе не так повезло, насколько я понимаю?
Она посмотрела на меня свысока, явно надеясь, что я сейчас почувствую себя рядом с ней маленькой и несчастной.
– Счастлива за тебя, – привычно вытолкнула из себя пустые, ничего не значащие слова. Хотя потрясение от встречи немного перебило злость на Богдана, и на том спасибо. – Тебе не запрещено со мной разговаривать?
Марика заморгала, она явно не ожидала, что наша беседа примет именно такое направление.
– Мне никто ничего не может запретить! Я свободная женщина! – высокопарно произнесла она.
– В этом дворце всем запрещено со мной разговаривать, – пожала плечами я. – Вероятно, и фрейлинам Анны тоже, просто ты еще об этом не знаешь.
– Ты не поняла! – Марика надменно вскинула бровь. – Я здесь на особом положении!
– Как это чудесно. В таком случае тебе не составит труда рассказать мне, как найти кабинет кавальера Велимирского.
– С чего бы мне тебе помогать?
– Потому что ты свободная женщина и можешь себе позволить оказать снисходительную услугу мне, которой не так повезло.
– А и вправду, – насмешливо произнесла бывшая подруга. – Отведу тебя, посмотрю, как он тебя вышвырнет.
– Ты невероятно мила, – ответила я с тем же выражением лица и легкой полуулыбкой. Зная, что именно это раздражает больше всего: когда тебя нельзя вывести из себя, люди, которые всеми силами пытаются тебя задеть, приходят в бешенство.
Конечно, Марика могла отказаться мне помогать, но я сделала ставку на ее ненависть ко мне и желание мне навредить, в том числе она в самом деле рассчитывала посмотреть, как Богдан вышвырнет меня из кабинета. Для нее
Несколько минут – и вот я уже перед кабинетом Богдана. Стражники, разумеется, заслонили мне путь, заслужив снисходительную улыбку моей сопровождающей.
– Вас не ожидают, – сообщил мне усатый мужчина, выше меня на голову.
– Придется выделить минутку, – спокойно ответила я.
– Уходите.
– Богда-а-а-ан! – Эхо моего окрика заметалось по коридорам, точно так же заметались глаза охраняющих его кабинет мужчин. Марика распахнула рот. Я собиралась повторить, когда дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возник злой как сто тысяч тварей Бездны кавальер Велимирский.
– Я занят, – повторил он таким тоном, что все присутствующие – начиная от его секретаря за спиной и заканчивая Марикой с охраной вросли в пол.
– Я много времени не отниму. Мне просто нужно, чтобы у моей дочери были соответствующие условия. Разреши нам гулять – и больше ты меня не увидишь.
– Нет.
– В таком случае я буду стоять здесь и орать, как желающая кота кошка, пока тебе не надоест.
Покраснел почему-то секретарь, один из стражников поперхнулся, Богдан же резко отступил в сторону, покровительственным жестом указав мне на возможность войти. Я не торопилась, поэтому пока мы прошествовали против секретаря и оказались за еще одной дверью, до того распахнутой, а после резко захлопнувшейся от силы Богдана, Бездна в его глазах набрала мощь.
– Чего ты добиваешься?! – прорычал он, даже не предлагая мне сесть. – Тебе совершенно наплевать на репутацию и этикет?
– От моей репутации давно ничего не осталось, а этикетом я готова поступиться, когда речь идет о Снежане. Давно ты стал использовать детей в своих давних обидах, Богдан? Она тебе ничего не сделала!
Мой голос не дрожал только потому, что я понимала: нельзя себе позволять слабость. Сейчас нельзя. Теперь, кажется, нельзя будет всю жизнь.
Если раньше в моих снах Богдан выступал защитником, он приходил меня и спасал, забирал нас со Снежаной от Михаила, то в последние годы таких снов стало раз-два и обчелся. Реальность же оказалась еще гораздо более прозаичной.
– Я никого не использую, – процедил он. – Ты здесь, чтобы шпионить для Михаила, и хочешь, чтобы тебе был оказан радушный прием?
– Я сюда не просилась!
Я все-таки сорвалась на отчаянный крик, хорошо хоть слезы сдержала. Мне было больно не столько за себя, сколько за дочь, которая на самом деле была его дочерью.
– Ты пожелал забрать меня, как игрушку, Михаил решил это использовать. Но Снежана здесь ни при чем.
– Верно. Тебе следовало просто оставить ее с отцом.
Вместо ответа я схватила пресс-папье и запустила в него. Богдан легко увернулся, а вот его шкаф увернуться не смог, стекло посыпалось на пол, опасными искрами разлетевшись по полу.