Возмездие. Никогда не поздно

Нестеров Михаил Петрович

– Старый Хэнк тоже захотел остаться в стороне.

– Тогда твоя версия не катит, и Билл все же получил приказ. Это ты разбудил спящего медведя.

– Неважно, что сделал я, важно, что сможем сделать мы – убить Билла. Или он уберет нас по-одному. Он все эти годы не выпускал оружия и всегда был начеку – профессия у него такая. А ты тяжелее колоды карт в руках не держал. И руль у твоей тачки с гидроусилителем.

– Я бы подумал, что все это – бред сивой кобылы, если бы разговаривал сейчас с Лебедем или Андреасом. Но ты – тебя-то мы давным-давно похоронили!

– Может, тебя окончательно убедит

еще один труп – Старого Хэнка?

Шевкет перестал вертеть фишку. Положив ее в карман твидового пиджака, он с решительным видом поднялся из-за стола:

– Поехали.

– Куда?

– Есть желание взглянуть на Хэнка. И если ты меня обманул…

– Желание – тысяча возможностей, нежелание – миллион причин, – ответил крылатой фразой Кравец.

Начавший было остывать, Шевкет снова распалился. Он потерял контроль над собой и, покидая насиженное место за покерным столом, словно превратился в чуть нервного оперативника, которого подняли из-за праздничного стола срочным вызовом. Воинственный, разгоряченный, он напомнил Кравцу «тогдашнего» Шевкета Абдулова, на лице которого читалось безрассудство: «Чему быть, того не миновать».

Игорь обернулся, проследив за взглядом Абдулова. К столику направлялась элегантная пара: мужчина в светлом пиджаке и темных брюках и женщина – в застегнутой наглухо кофточке и юбке чуть выше колен. Но не одежда, а ее иссиня-черные волосы приковывали к себе внимание.

Пару обогнал лысоватый мужчина лет сорока, одетый в джинсы и какую-то лихую безрукавку, складывалось впечатление, что его схватили за грудки, отчего пуговицы на жилетке отлетели, и она превратилась в болеро.

– Уходишь? – на лице игрока было написано разочарование.

– Я этого не говорил. Но ты прав – я ухожу. Форс-мажор, извини. Согласен уплатить неустойку.

Шевкет вложил в ладонь напарника все фишки, что были у него, и первым пошел к выходу.

Кравец шел следом.

«Скорость. Агрессия. Сюрприз».

Он не дал Шевкету ни одного шанса. Этим тройным ударом лишил его возможности рассуждать на холодную голову. Подчинил своему плану, который, справедливости ради надо отметить, мог развиваться в двух или трех направлениях, но все сводились к одному.

– Поедем на моей машине, или…

Абдулов для себя уже решил этот вопрос.

– На твоей, – перебил он Кравца. – По крайней мере, я буду видеть твои руки.

– Кстати, насчет рук, – продолжил тему Кравец, устроившись на водительском сиденье бежевых «Жигулей» четвертой модели. Достав из-под сиденья пистолет, он рукояткой вперед протянул его Шевкету. – Раз уж мои руки будут заняты, займи и ты свои.

– Не боишься меня?

– Билл – вот моя головная боль, – ушел от прямого ответа Кравец. – У него перегорели все предохранители. Это стычка со мной коротнула его.

Развернувшись на Измайловском шоссе, Кравец свернул на дорогу, ведущую к городку имени Баумана.

– Забыл спросить – в казино установлено видеонаблюдение?

– Упаси бог! Видеозаписи – как шлюхи, любят чужие руки. Поставить в нелегальном казино видеокамеры – значит, собрать компромат на себя.

– Накинь ремень, – перебил его Кравец. – Тут гаишники частенько стоят.

Он сам потянулся к ремню, но не левой рукой, что

было удобней, а правой. Замах для сокрушительного удара локтем получился идеальный. Локоть врезался Шевкету точно в нос, и он клюнул головой в переднюю панель. Кравец вернул его в прежнее положение и повторил удар. Съехав с дороги к берегу Серебряно-Виноградного пруда, он заглушил двигатель и поднял с колен Шевкета пистолет. Вышел из машины и, бросив взгляд на яркие огни микрорайона, открутил пробку с бензобака. Скрутив из носового платка жгут, просунул его в горловину и щелкнул зажигалкой. Он успел отбежать на несколько метров, когда позади раздался взрыв.

«Пять негритят судейство учинили, засудили одного, их осталось четыре».

Дубровник

Всю необходимую для работы информацию Маевский нашел на агентурных сайтах. И в первую очередь обратил внимание на человека по имени Грегор Станичич. Это шестидесятилетний хорват, в прошлом агент военной разведки СФРЮ. Как известно, Югославия не была членом Организации Варшавского договора, а «выполняла роль посредника между Западом и некоторыми коммунистическими режимами». Режим лидера югославской компартии играл на несовместимости интересовмежду государствами капиталистической и социалистической систем, и это приносило Югославии политические и экономические дивиденды, в результате страна быстро развивалась.

После смерти Иосифа Броз Тито страна вступила в период распада. В начале 90-х годов от нее откололись четыре «айсберга»: Словения, Хорватия, Босния и Герцеговина, Македония, и она превратилась в Малую Югославию. Окончательно же прекратила свое существование 3 июня 2006 года. Через три года США и их союзники провели военную операцию по оккупации автономного края Косово, и причиной интервенции войск НАТО была названа «волна этнических чисток в регионе». Проведенная без мандата ООН, операция была охарактеризована многими странами как военная агрессия.

Войну же в самой Хорватии спровоцировал уход этой страны из состава Югославии. Сербское население Хорватии пыталось создать свое государство на территории Хорватии, чтобы не выходить из состава Югославии. Хорватией это было расценено как попытка создания Великой Сербии. В результате войны Хорватия добилась независимости и сохранения своей территориальной целостности. Больше ста тысяч сербских беженцев после войны вернулось в Хорватию.

В общем, как-то пришел к выводу Маевский, ниву забросали семенами сорняка, и те натурально заглушили культурные посевы.

Одно время Грегор Станичич возглавлял агентство, сотрудничающее с секретариатом обвинителя – одной из частей Международного трибунала по бывшей Югославии. Благодаря этому альянсу список обвиненных гаагским трибуналом пополнился десятью обвиняемыми – солдатами и офицерами Войска Республики Сербской и охранником концлагеря Омарска (условное название «пункт сбора») под управлением боснийских сербов, в котором содержались «представители несербской национальности», в частности, хорваты – мужчины и женщины. Потом Грегор порвал устные соглашения с секретариатом, и причиной тому называлась финансовая составляющая. Как говорят русские, работал как папа Карло, получал как Буратино.