Возрождение
Шрифт:
Только теперь Славка ощутил, что от голода у него ноет в желудке. При одной мысли о еде – любой! – рот наполнился слюной, и он шумно сглотнул. Кадету этого оказалось достаточно.
– То есть ты, видимо, и вчера весь день проголодал, и сегодня не завтракал, – подвел итог Лесь. – Ну, это зря. Мог бы просто сказать, что не ел. Ладно, чего теперь чирканные спички зажигать… Пошли. Я тоже не позавтракал пока.
Они поднялись по узкой длинной лестнице в коротенький коридорчик, разминулись (Лесь бесцеремонно отшвырнул Славку к стене и прижал рукой) с двумя людьми, больше напоминавшими боевые машины,
– А сколько их всего? – Славка не уточнил, что имеет в виду, но Лесь догадался:
– Тут две. И в поселке пять. Иди на раздачу, вон к тому окну, там все знают. А я столик займу.
Столовая была большой, но пустой и довольно холодной. Только за столом в дальнем углу двое мужчин ели и одновременно тихо обсуждали какой-то листок, лежащий на столе между ними. На мальчишек они и глаз не подняли. Славка не без робости сунулся в окошко с подносом. Поднос и металлические рельсы ему хорошо знакомы – в лицее столовская раздача была устроена точно так же, только там ученики сами брали из стеклянных горок все, что хотели. А здесь две руки, обладателя которых Славка попытался, но не смог рассмотреть, быстро заставили поднос всякой всячиной и захлопнули окошко. Славка поднял довольно тяжелый груз и, осторожно ступая, поволок его к столу, за которым устроился Лесь. Вид у того опять был крайне сонный, и Славка задумался: он правда не выспался или, ну, просто характер такой? Но как он тогда воюет-то?
Завтрак был сервирован на алюминии. Алюминиевая миска, алюминиевая ложка, алюминиевая кружка. Славка в жизни не видел такой посуды, только в кино. Но и миска, и кружка были – что главное! – большими. В миске оказалась солидная порция крутой гречневой каши с подливкой из томатной пасты, сушеных овощей (вроде бы лука и морковки) и тушенки (правда, тушенки было мало, всего два не очень больших кусочка). А в кружке – чай с непривычным, но приятным травяным запахом. Рядом с кружкой лежал маленький, неожиданно яркий тюбик с надписью «джем».
А на тарелке – стеклянной, коричневатой – Славка увидел настоящий хлеб. Свежий. Славка не ел его уже… а ведь уже можно сказать «годы»! Рядом с хлебом лежала большая белая глянцевая таблетка, и Славка вопросительно поднял глаза на Леся. Тот поморщился:
– Поливитамин. Съешь обязательно, она никакая. Не противная и не сладкая. У нас с зеленью плохо, живую зелень только малышам дают, до десяти лет. И только каждый третий четный день – всем. Да сам увидишь.
– Свежая зелень? – удивился Славка, берясь за ложку.
– Конечно. Лук, чеснок, огурцы, морковь, капуста, помидоры… у нас все растет, даже фрукты, только мало пока. Тоже увидишь, мы в теплицах не работаем, но бываем часто.
– А разве вы не привозите продукты из городов?
– Привозим. Но, во-первых, склады не сразу найдешь. А во-вторых, там больше половины еды – отрава. Официально запрещено такое есть. Шоколад, например, почти весь травленый. Лапшу разную тоже нельзя и прочее разное многое… Кстати, учти на будущее: как правило, «букашки» едят у себя в общежитии, дежурные отсюда таскают туда, а обратно – посуду. И моют ее.
– А кадеты?
Лесь вдруг явно смутился и буркнул:
– Тоже.
– А те двое дядек… они витязи? – Что витязи тут главные, он уже уяснил.
– Нет. – Лесь покачал головой, тоже нацелившись на кашу. – Чистые спецы.
– Это значит… – Славка помедлил, ему очень хотелось есть, каша пахла просто одуряюще, но любопытство жгло, да и было вполне практическим, – ну… они не такие главные, как витязи?
– Поедим – и я тебе все объясню, – отрезал Лесь. – Вздумаешь еще хоть раз за едой рот разинуть – схлопочешь в лоб, – и погрузил ложку в кашу…
Базовый комплекс зданий бывшей воинской части оказался большим. И очень людным… или, может, Славке так показалось, потому что он отвык от хоть какого-то числа людей. Лесю же, видимо, это было привычно, потому что он на ходу рассказывал мальчишке об устройстве общества вокруг:
– Начнем снизу. С детей. До десяти лет они дети и дети. Живут в поселке с родителями, родными, кому повезло, или приемными. Работают, где могут, в школу ходят. В десять лет можно стать «букашкой» – или конкурс выдержать, или если кому-то из витязей приглянешься. Витязи у нас, конечно, главные, они командуют бойцами, дружинниками. В витязи попадают лучшие кадеты, остальные становятся дружиниками. Но они главные не сами по себе, а все вместе – это Круг. Есть еще Большой Круг – это и витязи, и главы проектов, вот эти самые спецы… правда, иногда витязь бывает и спецом. Поселком управляет поселковый Совет, он разные внутренние вопросы граждан решает, но подчиняется Большому Кругу, если что. В поселке живут граждане. Вообще без них весь поселок был бы… да не, его бы просто не было. Они работают, поселок защищают, если приходится, Совет свой выбирают и так далее…
– Защищают? У них оружие есть? У всех? – Славка выпалил целую серию вопросов.
– Ты что, дурачок? – необидно, потому что без издевки, искренне удивился Лесь. Наставительно пояснил: – Оружия нет только у обезличек или у совсем малышей. Даже у женщин есть оружие, хотя они ни в Совете участвовать, ни выбирать его, ни вообще как-то во власть пойти не могут. И в школах с мальчишками им тоже запрещено работать.
Славка подумал, что почти все учителя, которых он знал, были женщинами. Мужчиной был только гад. И что это странно – как это женщины не могут работать учителями с мальчишками, а как же… и тут его осенило:
– А девчонки учатся отдельно, что ли?!
– Конечно, – кивнул Лесь. – Как можно вместе и одинаково воспитывать и учить котенка и щенка? Какое животное получится, вот ты мне скажи?
Славка честно задумался. И честно признался:
– Не знаю. Никакое, наверное.
– Вот именно, – заключил Лесь.
– Но люди же – они не котята и не щенки? – прищурился Славка.
– Конечно, нет, – неожиданно согласился Лесь. И продолжал: – У них меньше инстинктов… ну, это типа платы за разум… и их нужно воспитывать еще строже и ясней.