Возрождение

Верещагин Олег Николаевич

Вот он и терпел. И боль, и еще хуже – унижение, к которому не получалось привыкнуть. И теперь он, Славка, будет жить всю жизнь с памятью о тех жутких долгих месяцах в подвале. И о своей покорности, замешенной на цепенящем, обессиливающем ужасе. Хотя тот гад не был никаким силачом… с ним можно было справиться! Можно, чего себя обманывать…

– Я понял, – кивнул Славка. Он и правда – понял… – А ты был «букашкой»?

– Нет, не был. Тогда еще ничего этого не было. А когда мы сюда добрались, то меня просто смешно было бы записывать в такие. Я в душ-то мыться пришел голяком

и – с карабином, даже не сразу сообразил, что с ним иду. У меня тогда был «СКС», верней, охотничий вариант. Сейчас он дома, в поселке. У мамы на балансе. – Он ухмыльнулся.

Но Славку не очень интересовал сейчас «СКС». Он спросил снова – нетерпеливо, словно это было очень важно:

– А ты тоже был… ботаном? Ну… в том мире?

– Угу, – кивнул кадет. – Без отца рос, мама надо мной тряслась… учись-учись-учись, вот тебе кружки, вот тебе комп, а на улицу не суйся, там плохие дети и дяди… И знаешь, Аристов, я вот сейчас – именно сейчас ее и люблю по-настоящему, маму. До этого я ее любил, конечно… но как-то так. Как предмет мебели. Понимаешь, тот мир… его жалко, конечно. Просто потому, что там не было столько ужаса… Но он все равно был неправильный. Криво построенный. Не упасть он не мог, вопрос был только – когда завалится и скольких задавит. Вот и… – кадет вздохнул, – упал. И задавил…

– А вдруг моя мама… жива? – Славка спросил это и затаил дыхание, глядя прямо в глаза кадета требовательным взглядом.

Тот пожал плечами и ответил сочувственно:

– Ну ты что от меня ответа ждешь-то? Я не знаю. По закону вероятности – нет. А по жизни – всякое бывает. Знаешь, нам как-то раз на занятиях такую занятную штуку рассказали. Вот представь, начинается война. Две армии – пять миллионов, ну, пусть три. Восемь миллионов человек. Ну и вот как ты вообще думаешь, какая у каждого из них вероятность, что самым первым на этой войне убьют именно его? А?

Славка честно задумался, представляя это себе. Улыбнулся вдруг:

– Очень маленькая…

– Ну да. В принципе под метеорит попасть – вероятность больше. Но ты сам подумай еще – а ведь он все равно есть. Этот, который первый. Для него одна восьмимиллионная и выпала как раз… – Славка озадаченно потер переносицу, а кадет закончил: – Может, и тут так, у тебя, только не с минусом, а с плюсом. Не знаю, короче…

Лесь ничего не помогал нести, хотя помог распределить оружие и снаряжение так, чтобы Славка мог передвигаться нормально. Несмотря на все эти замечательные вещи, обладателем которых он стал, героем Славка перестал себя чувствовать уже через десять шагов – все стукало, брякало, цеплялось, норовило выпасть и было тяжелым. Лесь же между тем, казалось, не замечал мучений идущего рядом мальчишки – он продолжал говорить как ни в чем не бывало:

– Жетон тебе потом закажем, я сам схожу, утром уже будет готов. А татуировку сделаем сейчас. Пока только личный номер и группу крови.

– Татуировку? – Славка поежился. – Зачем?

– А затем, дурачина. А если тебя принесут раненого и в бессознанке, да и перельют не ту кровь, например? Все, капец котенку. Или если от тебя вообще одна дохлая тушка останется, да еще без башки или там фрагментами – хочешь, чтобы

тебя безымянного сожгли?

– Сожгли? – не понял Славка. – Почему сожгли? Где?

– Ну да, сожгли, чего ты дергаешься? – удивился Лесь. – А, да… ты же не знаешь ничего про это пока… Сожгли на площадке. У нас мертвых сжигают в специальном таком месте… мы в земле не хороним никого.

Славка задумался и неожиданно пришел к выводу, что это ему самому нравится больше, чем быть зарытым в землю, да еще и промерзшую. Конечно, после смерти все равно… но как-то не все равно. А вот мысль о татуировке покусывала.

– А у тебя есть? – решился он спросить.

– Что? – Лесь покосился на него.

– Татуировка?

– А, ты про это… Есть. Но у меня не только номер и группа крови, но уже и остальные данные. Только без «витька».

– А?

– Ну, без буквы «В». Стану витязем – «К» в «В» переделают, и все… Да не бойся ты, это терпимо. Так, жжет немного и потом зудит сильно дня два.

– Я и не боюсь. – Славка покраснел и сам это почувствовал.

Лесь больше про это ничего не сказал, а продолжил:

– Сейчас зайдем в библиотеку, все получишь, что надо, и пойдем татуироваться. О, вот сюда… Ты, кстати, запоминай, запоминай, где тут что расположено!..

Библиотека оказалась самая обычная. Тут был даже компьютер, и за ним работала пожилая женщина, поднявшая голову на беспорядочный, но неожиданно мелодичный звонок пружинного колокольчика над дверью.

– Мария Борисовна, это Славка Аристов, новенький, – представил Славку Лесь.

Женщина кивнула, поднявшись, и со словами «у меня все готово» выложила на стол сбоку от входа к шкафам солидную стопку. Потом поверх нее легла карточка и толстенькая ручка:

– Это твоя карточка. Там уже все записано, распишись, пожалуйста, отдельно за каждую книгу. И обращайся с ними аккуратно! – это было сказано абсолютно командным тоном.

Славка кивнул. Женщина была слишком сухой и деловитой, она ему не понравилась. Но, перекладывая учебники и расписываясь, он отвлекся от мыслей об этом. Учебники почти все незнакомые. Некоторые – за более старшие классы. А вместо некоторых – просто самодельные принтерные брошюрки с непритязательными надписями и простенькими рисунками на мягких обложках. «История, государство и право» – про такой предмет Славка опять же не слышал никогда. «Русская литература», «Военное дело»… Разговорный английский – наверху обложки Славка увидел надпись карандашом и не почерком библиотекарши: АРИСТОВУ. На других учебниках такого не было…

И еще был дневник. Тоже очень простой, явно такая же самоделка. За него тоже требовалось расписаться. Держа в пальцах ручку, Славка спросил, стараясь, чтобы просьба была спокойной, незаискивающей:

– А у вас нет чего-нибудь просто почитать?

– Конкретней. – Хорошо было уже то, что просьба не вызвала у библиотекарши удивления, а у стоящего рядом Леся – протеста.

– На ваш выбор, – ответил Славка, выдерживая тон.

Библиотекарша смерила Славку ничего не выражающим взглядом, нагнулась чуть – и выложила перед мальчишкой довольно потрепанную книжку, на обложке которой молодой парень с хмурым лицом вытягивал из ножен меч.