Возрождение
Шрифт:
— Будем, — я опрокинул стопку: жидкость приятно обожгла глотку. Самогон и вправду был хорош. После предательства Наты стал чаще прикладываться к огненной воде, многие Русы именно так называли самогон. Не скажу, что превратился в алкоголика, но пару стопок пропускал через день. А раз в неделю или в десять дней мог выпить основательно, когда компанию составлял Тиландер.
— Твое здоровье, — выпил за мной американец, проводя тыльной стороной руки по губам, — уж больно хорош у Снака самогон, — вынес он вердикт, закусив ломтиком мяса.
В тот вечер мы засиделись допоздна, пока не прикончили всю бутыль. Тиландер,
— Скучно, мне Герман, скучно. Все вроде налаживается, Максель восстановился, Берлин тоже. Мал обживает Мехик, скоро двинем на Штатенгартен и Регенсбург, но все равно скучно.
— Это потому что ты привык все время действовать, — Тиландер пьяно икнул и потряс бутыль: — Кончилась, может послать человека к Снаку?
— Не хочу больше, даже выпивка не приносит удовлетворения, — голова кружилась, но соображал я ясно. — Надо предпринять экспедицию к Урру, прошло три года как мы его оставили с дикарями.
— Как скажешь, — американец попробовал встать, но плюхнулся на стул, — пойду готовить «Катти Сарк».
— Сиди ты, куда нахрен на ночь глядя. Успеешь приготовить, мы же не утром отправимся, обдумаем еще на трезвую голову и потом решим.
Тиландер не стал спорить, только еще раз повторил вопрос про посланца к Снаку. Получив отрицательный ответ, сполз со стула и на четвереньках добрался до кучи шкур в углу комнаты, где захрапел через минуту.
Пошатываясь, добрался до своего ложа в спальне — Труди спала обнявшись с сыном.
— Твою мать, — беззлобно выругался и пристроился недалеко в углу, где перед камином лежала роскошная медвежья шкура.
Утром Тилдандер меня удивил, спросив, когда готовить парусник к выходу. У меня половина разговора выветрилась из головы, но американец помнил все.
— Не сейчас, — хотел было отмахнуться, жалея, что вчера много болтал, но Тиландер оказался настойчив:
— Это тебя развеет, поохотимся по дороге на китов, сейчас брачный сезон и они подплывают к берегам. Проведаем Урра, наверняка у него уже пара детишек есть. В Макселе все ведь спокойно, да и мне самому не видится на месте.
Герман был прав, сейчас весна, дел не так много. За полтора месяца, учитывая скорость нашего самого быстрого парусника, мы успеем вернуться. Уже вернувшись, можно предпринять разведывательную экспедицию в Штатенгартен. Наши охотники уходили далеко на север, по их словам, после Мехика встречался пепел до двух метров в высоту. Но это было год назад, сейчас толщина пепла будет меньше, снега постепенно размывали пепел и вулканические камни извержения.
— Уговорил, как быстро корабль будет готов?
— Можем выйти в море уже завтра, надо просто пополнить запасы воды и еды, — получив согласие, Тиландер ретировался, готовясь к предстоящей экспедиции.
— Труди, — позвал жену, — я уеду в Африку, хочу навестить сына. Ты остаешься за правителя, помогать тебе будет Баск и Богдан.
— Хорошо Макс Са, — немка даже не стала оспаривать мое решение или вставлять свои пять копеек, как это вечно делала Ната. Вспомнив ее, снова почувствовал, как
— Богдан, — нашел Лутова в его комнате, превращенной им в контору бухгалтера, — я завтра отправлюсь в Африку, хочу проведать сына. Труди остается, помогай ей во всем, она все-таки женщина.
— Само собой, — Лутов встал и в комнате стало тесно, — кого из моих братьев возьмешь?
— Никого, у них впереди работы много, возьму только Бера и десяток воинов. Мы там пару дней от силы проведем и сразу обратно, а братья пусть лесопилкой занимаются.
Лутовы основали очень хорошую лесопилку и большую часть времени пропадали на лесозаготовке, снабжая Максель и Берлин отличной древесиной.
— Ну как барин решит, — прогудел Лутов, усаживаясь на свое место. — А насчет барыни Труди не беспокойся, пригляжу, коли обидеть кто попытается — задушу, — гигант оглядел свои лопатообразные ладони.
Бер, узнав о предстоящем плавании, взбодрился. За три года после нашего возвращения, была лишь одна серьезная экспедиция, где мы дошли до атлантического побережья Франции. Мне не давала покоя информация про незнакомцев, у которых Русы, два года назад, под шкурами обнаружили одежду из холщовой ткани. Но трупы тех незнакомцев были обглоданы до костей, удалось найти лишь пару кусочков грубой ткани, но ткань, однозначно была плетенная. То есть, где-то совсем недалеко от нас проживало племя или народ, шагнувший вперед в своем развитии.
Мы хотели исследовать британские острова, но в проливе Па-де-Кале дрейфовало столько льдин, что Тиландер категорически воспротивился, не желая гробить парусник.
— Это будет похуже Титаника, сэр, — от волнения американец перешел на официальный тон: — В проливе очень сильное течение, айсберги и льдины несет с большой скоростью, да еще и туман. Если мы не увернемся, нас просто как яичную скорлупу раздавит.
Еще давно я дал слово американцу никогда не спорить с ним в вопросах мореходства. Сдерживая обещание, уступил и в тот раз, но сегодня вспомнил о том случае. У меня такое бывало еще в детстве — мог внезапно поменять планы, изумляя окружающих. Вот и сейчас, вспомнив о той неудавшейся экспедиции, решил все поменять. Тиландера я нашел в порту — возле парусника кипела работа.
— Герман, планы поменялись, — пока тот изумленно таращился, поспешил объяснить:
— Мы пойдем на Британские острова, обойдем течение в проливе с запада. Мне не дают покоя матросы, сбежавшие с «Аталанты». Их было немало, а времени еще больше, чтобы создать свои поселения и возможно цивилизацию. Хочу убедиться, что Русам с их стороны ничего не угрожает. Пусть каждый из матросов возьмет с собой комплект зимних шкур, неизвестно, что там с климатом.
Оставив чертыхающегося американца, бормотавшего невразумительное про странную русскую душу, нашел Бера. Сын, наоборот обрадовался, узнав, что возможно встретим врагов. Количество воинов немедленно было увеличено до сорока, дополнительно Бер собирался взять несколько пушек, на случай возможного морского сражения.