Возвращение к людям

Вольный Владимир Александрович

Меня развязали, и я кулем повалился на землю, не имея сил удержаться на ногах.

— Жду тебя с добычей через неделю! Лук твой на крыше остался — до дома доберешься, надеюсь…

Они ушли. Я подполз к телу изуродованной девушки. Она лежала на спине, широко открыв глаза, в которых навечно застыла маска ужаса… За что? Всё тело было в кровоподтёках и ссадинах, а из разорванной промежности стекала густая и темная кровь… Я приподнялся на колени и взял ее на руки.

— Я не забуду этого… Никогда не забуду!

Мы не хоронили умерших — свинорылы и крысы-трупоеды разрывали любую могилу и вытаскивали умершие

тела, разрывая их в куски. Но оставить ее я не мог.

Чувство вины за оборванную юную жизнь заполнило меня полностью, на глазах выступили слезы… Стараясь не зверствовать в самом поселке, бандиты отрывались по полной в травах и дальних стойбищах, и такая жестокость уже стала обычным делом. Они все равно убили бы ее, не сейчас, так потом. Но в этой смерти был виновен лично я… Я содрогнулся, представив себе, что на ее месте могла оказаться Ната или Элина. Вспомнив о своих женах, я тревожно огляделся. Бандиты могли оставить своих дозорных, чтобы выследить их возвращение, или мое направление, после того, как сумею подняться. Сыч, при всей своей людоедской логике, поступал умно, настраивая против нас жителей долины, и, запугивая одних угрозой расправы над другими, он мог управлять людьми так, как хотел. И способа помешать ему, я не видел…

Послышалось шуршание в кустах. Я опустил тело на землю и потянулся к колу

— это могли оказаться, учуявшие кровь, крысы… Элина, выйдя из-за деревьев, прихрамывая приблизилась, глядя на меня полными ужаса и слез глазами…

— Не смотри.

— Дар…

— Не смотри!

Она закрыла лицо руками и стала, рыдая, сползать по стволу дерева, обдирая себе спину о жесткую кору… Я подполз к ней.

— Лина, прекрати. Очнись же!

Она открыла глаза и невидящим, отрешенным взором, посмотрела куда-то, сквозь меня.

— Звери… Какие звери!

— Уходим. Быстро уходим отсюда! Помоги мне подняться. Они могут быть поблизости, если не наблюдают за нами из-за кустов!

— Не наблюдают.

Я обернулся. Ната, побелевшая как смерть, стояла рядом и судорожно сжимала лук.

— Был один. Я убила его. Ножом. В спину. А потом разрезала шею. От уха до уха. А второй сорвался в овраг, когда пытался меня догнать. Он сломал спину. Я спустилась к нему и перерезала горло. Еще живому.

Она роняла слова, как тяжелые гири, внешне спокойно и точно, но ее губы так вздрагивали, что я подумал, что и она сейчас разразится истерическим рыданием, как и Элина. Но это была уже не та Ната…

— Вставайте… Обопрись на меня. Что с твоими ногами?

— Ударили нагайкой, по икрам. Мой луки и меч на крыше — надо достать. Они не стали его забирать.

— Знаю. Я видела… Почти все.

Мы замолчали. Ната помогла подняться Элине. Потом влезла на крышу и скинула оттуда мое оружие. Мы вместе втащили мертвую девушку в дом. Я потянулся к тлеющему неподалеку, факелу…

— Нельзя.

— Я не могу ее оставить так…

— Нельзя. Они ждут сигнала. Если ты подожжешь дом — появится большой столб дыма. У того, кого оставили смотреть за тобой, тоже был факел. Понимаешь?

— Ната!

— Нельзя!

Она была тверда и неумолима. Я сдался… Элина разжала пересохшие губы и тихо произнесла:

— Я чуть с ума не сошла… Это не люди.

Ната кинула на нее тяжелый взгляд и повторила:

— Да. Это — не люди. И об

этом должны знать все! Но сейчас мы уходим.

Немедленно. Прочь из этого леса — в наш форт.

Я кивнул — медлить не следовало…

* * *

До назначенного срока оставалось пять дней… В противном случае, выполняя свое обещание, Сыч должен был приговорить к смерти еще одну невинную жертву. Мы в смятении сидели возле костра — никто не решался произнести ни слова. Белая Сова — индеец пришёл в форт и привел туда Зорьку — задумчиво курил свою трубку и молчал, как и все. Жестокая угроза Сыча нависла над всеми нами и, хоть требование главаря и не касалось самого индейца, это всего лишь был вопрос времени… Мы знали его совсем немного, но уже достаточно, чтобы понять — вожак бандитов не остановиться ни перед чем…

— Он объявит, что это из-за нас, — Стопарь хмуро откинул прядь с лица.
–

Порвут ещё одну, а люди будут думать, что это ты виноват, раз не хочешь покориться, как все.

— Но ведь это есть глупо? — Салли недоумённо вскинула на него глаза.
–

Зачем Сыч бить другие, если его враги мы? В посёлке все и так молчать! Он делать там все, что хотеть!

— Ааа… — он отмахнулся. — Там все друг друга бояться. Он знает, что делает… Насиловать и убивать будут они, а ненавидеть начнут нас! Такова дурацкая логика рабов — целовать руки хозяина и скалить зубы при виде свободных!

— И что делать? — Туча вскинула голову в ожидании ответа. — Опять пойдём в посёлок? Я лучше умру!

Я молча качнул головой, а Ната вставила негромко:

— Вам не надо возвращаться… Это ловушка. Он раздерет нас по частям — и тогда покончит со всеми одним ударом. Он знает, что нас гораздо меньше, чем его головорезов. А Док, наверняка, сказал ему о второй скале, где мы можем вынести любую осаду. Что половина, из наших, — женщины. И он не захочет рисковать — он бережёт людей, потому что если они начнут гибнуть — власть его пошатнется сразу. Сыч дождется, когда вы появитесь в поселке — ведь эти туши надо еще и принести! И тогда, никто не уйдет оттуда живым… А если и отпустит — в поселке все увидят Дара… и он опять захочет поставить его на колени. После этого уже никто не посмеет даже думать о сопротивлении…

— И так, и так — мы есть в проигрыше? — Бен хмуро бросил со своего места.

— Тогда пошлём его к чёрту! — Бугай громко выругался, переломив о колено толстенную жердь.

Стопарь глухо буркнул:

— Умник нашёлся… А в посёлке, еще кого ни будь, кинут на потеху этой стае, так?

— Да что же делать?!

Никто не ответил. Белая Сова, помедлив какое-то время, медленно произнес:

— Мой брат… Что решил вождь?

— Прекрати, Сова. Мне не до того, чтобы присваивать себе то, чего я недостоин.

— Хао. Тогда, пусть мой брат ответит не как вождь, раз он не решается себя им признать — что он решил?

Все умолкли. Я видел, что, каковым бы не стало это решение, люди последуют ему… Мы были не одни. Возле костра сидели Череп, пришедший вместе с

Совой, и Чер с Шейлой, которых Ульдэ наконец-то нашла в травах. Кроме этого, у нас собрались охотники из числа тех, кого Сыч засылал в прерии за добычей — они сознательно изменили свои маршруты, чтобы увидеться с нами, и попали в самое неблагоприятное время…