Возвращение к людям
Шрифт:
Индеец хладнокровно достал нож.
— Нет! Пощадите! Я все исполню!
— Не сомневаюсь. Ты передашь им — так мы станем поступать со всеми, кто решил, что он имеет право грабить, убивать и насиловать на нашей земле. Не на их — на нашей земле!
Череп заставил пленника вытянуть правую руку и Сова одним махом отсек ему на ней пальцы. Обрубки кровавыми комочками упали на землю. Он закричал от боли, а Ульдэ, которой изменила ее выдержка — она старалась не смотреть, на пожираемого вдали бандита — уже приготовила мазь и траву для перевязки…
— Зажми
Мужчина побледнел, у него на лбу выступила испарина. Сова с сомнением посмотрел на него и сказал:
— Не дойдет. Слишком слаб. Волки перехватят его по дороге.
— Должен дойти. Ты и Череп проводите его до самого поселка. Что касается этого…
Я перевел взгляд на близнеца. Тот залепетал что-то и рванулся изо всех сил. Чер коротко рубанул его по шее рукой. Пленник обмяк и затих.
— Пусть живет. Его брат уже поплатился за все. А этот — выжег у меня на груди полосы, которые не скоро еще сойдут… Отведите его туда же, и перед самым поселком сделайте так, чтобы он никогда не смог больше никому причинить зла. Мне все равно, как…
Усталость и пустота овладели мною. Я повернулся и пошел прочь. Та, не присущая мне ранее, жестокость, самого меня превращала в зверя…
Так началась эта беспощадная и страшная война. Отряды Сыча метались по разнотравью, выискивая нас среди оврагов и зарослей. А мы, жалящими змеями, кусали и рвали в куски тех, кого неосторожность или легкомыслие, подвело под наши стрелы и ножи. Никого из мужчин и женщин больше не оставалось в форте, только Туча и мальчик жили там, ожидая, пока туда вернутся его обитатели. В Черном лесу — кратчайший путь к Синей реке! — постоянно дежурили Ульдэ, Салли и Бен. Они должны были предупредить появление бандитов, намеревающихся проследовать к форту. Ульдэ сама напросилась на этот пост. После расправы с Циклопом, девушка стала меня избегать… Мы не рассказывали остальным, какую акцию устрашения произвели, чтобы запугать других — я вовсе не хотел, чтобы об этом узнала Ната или, тем более, Элина. Что-то говорило мне, что девушки, поняв и не осудив эту жестокость, тем не менее, станут относиться ко мне иначе…
Урок, как бы там ни было, подействовал — банда не осмеливалась слишком далеко уходить от поселка, за то в нем зверствовала от души. Сыч приказал удавить пять человек, просто ткнув в них пальцем, и лишь вмешательство, неожиданно осмелевшего, Дока, объявившего, что он не станет больше лечить ни одного бандита, вынудило изувера отменить свой приказ. Пойти наперекор и принудить Дока он не мог — нашими стараниями, в лагере насчитывалось уже более десяти тяжело раненных бандитов. И это число постоянно возрастало.
Не
И все же, главной цели мы так и не достигли. Нам так никто и не помогал. К нам присоединились всего пятеро человек — слишком мало, чтобы вступить в решающее сражение, которого так добивался главарь банды, и от которого так старательно уклонялся я сам. Уже четыре недели шла эта смертельная грызня, и лишь по счастливой случайности, еще никто из нас не был убит. Зато враг потерял убитыми и ранеными более двадцати человек…
— … Измотаем их! Не будем давать ни дня передышки! Ни единого бандита не пропустим в прерии или иные стойбища! Отрежем их от всех поставок! Будем бить — не на поражение, а чтобы добавить к тем, кто ранен, как можно большее число! Не ввязываться в драку — только налет и сразу назад!
Убивать беспощадно, в первую очередь — предателей! Они могут помочь им выследить нас в разнотравье. При любой возможности, говорить со всеми, кто встретиться на нашем пути. Все, что здесь происходит, должно быть известно всей долине!
Для нас наступили тяжелые времена… Два раза устраивая облавы в прерии,
Сыч чуть было не заставал нас врасплох, и мы едва уносили ноги от разъяренной своры уголовников, оставляя им все… Два раза мы вновь возвращались и сами нападали. Никто не мог чувствовать себя спокойным — ни они, ни мы… Но долго так продолжаться не могло — враг, хоть и потрепанный и лишенный, прежнего покоя, был сильнее…
Череп, обе моих жены, я и Бугай со Стопарем контролировали западную часть от поселка. Сова, Зорька, Чер и Шейла — восточную. Добровольцы, из числа присоединившихся, — Змейку и проход вдоль ее берега к Каменным Исполинам.
Не защищенным оставался только путь через пустошь, в предгорья — на открытом месте о сопротивлении нечего было и думать. Но любое передвижение бандитов было нам известно. Кроме того, зоркие глаза Чайки внутри поселка, и редкие, но неизменные встречи с ней — это была обязанность ловкого индейца — давали нам возможность знать то, что происходило в самом поселке. Наконец, я дождался весточки от решившегося, на что-то, Святоши.
Монах, собравший возле себя с десяток единомышленников, хоть и не присоединялся к нам в открытую, но перестал читать свои проповеди о покорности…
— Будет вылазка… — Сова тяжело дышал — его заметили, и он едва смог уйти от погони. Остервеневшие от постоянных неудач, бандиты осмелели и уже не боялись ни ночи, ни хищников, которые могли на них напасть. Впрочем, нам, действовавшим преимущественно в темное время суток, такая опасность угрожала не в меньшей степени.
— Кто поведет?
— Бзык. Сыч разругался с ним окончательно, и тот решил войти в доверие любой ценой. Он собирает только добровольцев и, вместе со своими, хочет устроить налет на форт.