Возвращение Прославленных
Шрифт:
А браслет, скрещенный с крылом Тафари, не дал ничего.
— Как так? — удивился Стурла, уставившись на пустое место.
— А вот нам второй урок — не всегда вообще что-то может получиться, — сказал Тафари.
— Мы ещё не пробовали что-нибудь сделать с фонариком Тафари, — вспомнил Итиро.
Осветив фонарём браслет Стурла они ничего не получили, как и из сумки Мэд. Точно так же, произошло с мышиным крылом — ничего не случилось. Но толы тоже перестали работать. Они просто больше не реагировали на заклинания.
— Видимо, им нужно время
— Будем надеяться, что мы их не испортили, — вздохнул Тафари.
В суматохе все забыли о толе Мэдлин. О песочных часах вспомнила она сама. Вытащила и показала их визидарам. Они с удивлением рассматривали часы.
— А почему этот сэр-Как-его-там-Хьюго не забрал тол Мэдлин? — задал мучивший его вопрос Итиро.
— Не знаю, — задумался Тафари, — возможно, просто не смог?
Стурла же встал и несколько раздражённо добавил:
— Да к чему это знать? Гораздо важнее думать, куда нам идти дальше.
И все повернулись к Мэд.
— Э-э-э, — подбирал слова Итиро, не зная, как начать. — Мэдлин, конечно, эта тайна тебе могла быть неизвестной, но всё же… Может, ты вспомнишь какой-нибудь таинственный адрес? Или страну, которая чаще других возникала в рассказах твоих предков?
Девушка непонимающе на него уставилась.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
— Мэд, понимаешь. Твоя семья должна была хранить секрет о следующем ремесленнике, — разъяснил Тафари, — ты не знаешь, где он живёт?
— Знаю, конечно, — спокойно кивнула девушка.
— И где? — хором спросили её визидарцы.
А Стурла так аж подпрыгнул в нетерпении.
— Нам надо попасть на ферму Холлов, — ответила Мэд.
— Где она? В какой стране? — быстро спросил Стурла.
— В пяти милях от нашего города, — махнула рукой Мэд.
— Так близко? Ты уверена, что это визидары? — удивился Итиро.
— Да. Мама с ними часто общалась. На ферме сейчас живут хромоногий Джон Холл и его дочь Бёрнис. Мы с ней одногодки.
— У вас ведь в городке, наверняка только одна школа. Значит, вы учились с ней вместе? — предположил Стурла.
— Конечно же, нет! — с вызовом сказала Мэд. — Я не знаю, где она…училась…Мы общались с Бёрн раза два от силы за всю жизнь. Когда приезжали к ним на ферму покупать овощи. Мать хотела, чтобы мы с ней дружили, но…
Мэд пожала плечами.
— А почему? — спросил Итиро, — вы же обе из рода визидаров.
— Ты сейчас говоришь, как моя мать, — сказала Мэдлин. — На это много причин. Ну, во-первых, у нас нет общих интересов, а, во-вторых… — она, замявшись, кинула взгляд на Тафари, — они темнокожие.
— Ты плохо относишься к темнокожим? — спросил Тафари, — но ведь ты сама не совсем обычная — слишком белая для людей.
У Мэд порозовели щёки.
— Нет, но некоторые говорят, что это… что они не такие… Я никогда не обижала людей с тёмным цветом кожи, не то что другие! Наши мальчишки даже пару раз кидались в Бёрнис камнями… — ответила она, — а я — нет… просто держалась подальше.
— Мэд,
Мэд покраснела ещё больше и опустила голову.
Волчица и тряпичная кукла
Уже через два часа отряд визидаров входил в ворота фермы, которую окружали бесконечные поля молодой кукурузы и пшеницы.
Издалека они видели, что хромой темнокожий мужчина, видимо, хозяин, заметив их на дороге, сначала выскочил из дома с ружьём, потом, когда визидары подошли ближе, он разглядел их получше, кинул оружие и в волнении побежал навстречу, что-то крича. Двигаться ему было тяжело — его штаны были закатаны, и бросалось в глаза, что одной ноги до колена у него не было. Вместо неё торчалдеревянный протез.
— Неужели?! Неужели это случилось?! Я сразу узнал, кто вы! — задыхаясь, кинулся обнимать их мужчина.
Ему было лет пятьдесят. Лицо мужчины пробороздили морщинки, разбегавшиеся от светившихся радостью карих глаз.
— Я думал, что не доживу, — он не скрывал слёз.
Потом выдохнул, отдышался и сказал:
— Простите, не представился…Я Джон Холл, из рода вампиров. По преданиям в нас есть немного и от рода нагуалей — оборотней-колдунов, но пока мы ни в кого не превращались. Конечно, кровь мы не пьём, но мясо едим лишь сырым. Как и рыбу, — широко улыбнулся он, показав два маленьких еле заметных заострённых клычка, — пойдёмте в дом, я обрадую Бёрн.
В доме Джон много суетился, не знал, куда посадить гостей и чем их угостить. Но чем больше он волновался, стараясь угодить визидарам, чем был радушнее, тем тяжелее становилось на сердце у Мэдлин. Ей было жутко стыдно и совестно. Она тихо села с краю дивана, опустила глаза, стараясь не вступать в разговоры.
На взволнованные возгласы Джона со второго этажа спустилась его дочь Бёрнис. Она, действительно, была ровесницей Мэд, но чуть ниже её ростом. Скромная, худенькая, тихая, с такими же кофейными глазами, как у отца, и большой копной роскошных кудрявых волос. Бёрнис была одета в лёгкое цветастое платье, подпоясанное ленточкой, и от этого казалась совсем уж тростинкой. Каждому визидару по очереди она протягивала узенькую ладонь. Её тонкие пальчики заканчивались желтоватыми длинными ногтями, больше похожими на коготки. Она здоровалась и представлялась:
— Моё имя Бёрнс, или, как с рождения меня звали в семье, Волчица.
Действительно, это прозвище очень ей подходило: было в Бёрнис что-то от грациозной поджарой молодой волчицы. И рукопожатие её хрупкой ручки оказывалось похожим на тиски.
— Говорят, — погладил её по голове Тафари, — тебя тут обижали за цвет кожи?
— Меня не сильно то и пообижаешь, — улыбнулась Берн и показала ему свои сильные кулачки, — я умею за себя постоять!
…Визидары рассказали семье Холлов, что случилось в доме Мэдлин — о сражении с малумом и гибели Тины.