Возвращение Прославленных
Шрифт:
— Помните последнюю страницу книжки? — тихо сказала Бернис, — «белая победа укажет дальше путь». Теперь совершенно ясно, что эту партию надо доиграть, пока не победят белые.
— Не получится — через один ход белым будет шах и мат, — покачал головой Тафари, — вот если бы начать всё сначала, тогда было бы проще.
Но когда они пытались сдвинуть шахматы на первоначальные места, те снова возвращались на старые позиции и стояли там как влитые.
— Так вот что означало: «закончи начатое много лет назад»! — поднял руку Стурла, — видимо, это партию начали именно тогда. А нам сейчас
— Ладно, попытаемся так, — сказал Итиро и сел перед чёрными.
Напротив него устроился Джон.
Партия была сложной. Остальные сидели вокруг, и следили за игрой, затаив дыхание. Стурла, не умея играть, пытался подсказать то одной, то другой стороне, но в конце концов, сердито выскочил на веранду, и нервно там бегал, заглядывая в окна.
Победил Итиро. Белый король упал.
И тут же все фигуры плавно передвинулись и встали на место, с которого партия началась.
Играли снова и снова. Менялись местами. Но из той конфигурации фигур, которая складывалась на доске, победить белыми было невозможно.
Стурла, кажется, вырвал себе пол бороды от волнения, Мэдлин нервно кусала губы. Мужчины ходили по комнате. Но вот опять очередная партия закончилась проигрышем белых, и шахматы снова вернулись на свои места.
— Надо просто отдохнуть и подумать, — вздохнул Тафари.
— Поедем на рынок, — предложил Джон. — Вернёмся и попробуем ещё.
Он пошёл запрягать в повозку молодую лошадку.
Когда Джон, Итиро и Тафари уехали, и за ними на дороге улеглась пыль, Бёрнис и Мэд поднялись наверх собирать вещи. На ферме, сторожить девушек, остался Стурла. Он вытащил топорик и расхаживал по веранде, грозно глядя из-под своего шлема на окрестности.
Иногда Стурла заходил в дом и косился на шахматы. В очередной раз, заглянув в гостиную и, наконец, решившись, он подошёл, подвигал фигуры, но когда те опять встали на места, вздохнул, покачал головой и вышел.
Троица же быстро доехала до сельского рынка. Он находился в пригороде Эль Дорадо. Джон Холл поставил лошадь с повозкой на углу площади и, прихрамывая, пошёл к ближайшей лавке.
Перед входом в магазин стояли несколько мужчин, среди которых мелькнул Редли — фермер, живший недалеко от Джона. Это был белый полный мужчина в засаленной майке. Чернокожего соседа он недолюбливал, считая его человеком второго сорта. Поэтому всегда, когда мог, гадил ему. Вот и сейчас, когда Джон поднялся на крыльцо, фермер незаметно сделал соседу подножку, и тот полетел на землю, отчего Редли и стоявшие рядом заржали.
Подбежали Итиро и Тафари. Они помогли Джону подняться.
— Сколько бы ты здесь ни жил, Джон Холл, ты никогда не станешь таким, как мы, — сказал Редли и толпа одобрительно загудела.
— А почему вы думаете, что он хочет становиться такими как вы? — спросил Итиро, — вряд ли такого горя кто-то для себя хотел бы специально.
Смеявшиеся замолчали, а лицо Редли налилось кровью.
— Молчи, узкоглазый щенок! И ты, чёрный дылда, — Редли кивнул Тафари, — чего уставился? Хватит буравить меня взглядом. Убирайтесь отсюда. Вам здесь не рады. Это город для белых людей.
Тафари сжал кулаки
Троица зашла в лавку, и Джон стал покупать то, что планировал. Пока они ходили по рядам и выбирали товар, Тафари спросил у Джона:
— Как ты останешься здесь один?
— Ты про Редли? В основном он один так себя здесь ведёт, остальные не такие агрессивные. И потом, ты же знаешь, на ферме у меня есть оружие.
Тафари промолчал. Казалось, ответ Джона его удовлетворил. Но когда они, расплатившись, вышли из лавки, Джон и Итиро понесли мешки с товарами за угол в повозку, Тафари неожиданно встал рядом с Редли и его собеседниками и, глядя вверх, заговорил тарабарщину. Он то пришёптывал, то выкрикивал некоторые слова. Со стороны казалось, что Тафари прочищает горло и одновременно пытается петь на незнакомом языке.
— Смотрите, — заржал Редли, показывая на него — придурок сошёл с ума. У него приступ. Я же говорил что все эти черномазые дурные!
Но вдруг над головой Тафари стали кружиться осы, пчёлы, шершни. Постепенно они собирались в маленький смерч. Следопыт замолчал и рой насекомых резко сорвался с места. Он налетел на Редли и стоявших рядом с ним. Насекомые облепили их со всех сторон и стали жалить. Люди разбежались по площади, они орали и махали руками. Кто-то нырнул в бочку. Редли, подскользнувшись, упал в большую навозную кучу, но она его и спасла. Когда Тафари посчитал достаточным, он дал команду и насекомые разлетелись в стороны. Через секунду вокруг было пусто, словно роя и не было.
— Так будет всегда, — сказал Тафари, склонившись над орущим и катающимся по дороге грязным Редли, — всегда и с каждым, кто обидит Джона и подобного ему. Ты понял?
Редли мелко затряс головой, встал на четвереньки и на полусогнутых руках пополз от Тафари под крыльцо лавки.
А Следопыт двинулся за угол к друзьям, которые уже сложили груз и ожидали его, сидя в повозке.
Когда компания вернулась на ферму и Бёрнис позвала всех к ужину, заметили, что Тафари куда-то исчез. Его стали искать.
Вдруг Мэдлин сказала:
— Смотрите!
И показала в окно на задний двор. Там, посередине пшеничного поля, стоял, раскинув руки, Тафари. Над ним кружил целый смерч из птиц и насекомых. Наверное, все виды, кого можно было встретить в этих краях. Вокруг Следопыта шевелилась трава, хотя никого в ней не было видно. Тафари что-то говорил. Обращаясь то к небу, то к земле.
Визидары наблюдали за этим с крыльца, но не подходили, чтобы не мешать Следопыту. Скоро он опустил руки, и все животные разлетелись и расползлись.
Когда Тафари поднялся на крыльцо, он сказал:
— Теперь мы можем уезжать со спокойной душой. У Джона будет защита и помощь.
Все пошли в дом, а Мэдлин тихо спросила у Тафари:
— Скажи честно, мы можем с помощью амулета понимать животных, а ты ими ещё и управляешь? Ведь они нас так не слушают, как тебя.
Но Тафари лишь загадочно улыбнулся в ответ.
— Это сила моего рода, — сказал он. — Недаром же мы всегда были Следопыты, хотя, отец говорил, что в Визидарии мы такой силой и не обладали. Надеюсь, всё же, что и там я смогу общаться с животными.