Возвращение Прославленных
Шрифт:
Во время ужина ни о чём не могли говорить, кроме шахматной партии, поэтому после еды все снова пошли к столу, где стояла доска с фигурами. Опять играли, меняясь местами. К трём часам ночи Стурла и Мэд уснули, прикорнув на диване.
Тафари покопался у себя в мешке и достал связкукореньев, похожих на высушенные пальцы. Он пошёл на кухню, взял кастрюлю, налил туда воды и кинул в неё корешки.
Вода вспыхнула, забурлила. Он помешал напиток крылом мыши, разлил по стаканам и поставил их на поднос.
— Господи, — шумно втянула воздух Бёрнис, — честно говоря, пахнет так, как
Следопыт же протянул ей стакан и сказал:
— На вкус не так страшно. Это не даёт уснуть и проясняет голову. Берите и вы, — он положил поднос перед остальными.
Все стали пить. Напиток был кисловатым, но в остальном сносным.
В голове действительно прояснилось. В очередной заход перед шахматной доской сели Тафари и Итиро с одной стороны, Джон и Бёрнис — с другой. Сделали по ходу, и вдруг Тафари хлопнул себя по лбу, схватил ту самую волшебную чёрную пешку, сдвинул её по диагонали и крикнул: «Вот же как надо было ходить! Шах и мат!»
Фигура белого короля подскочила и упала. А на той самой чёрной пешке засветилась надпись: «Aperta».
Бернис прочитала её вслух и тут же там, где должен стоять белый король, выдвинулся до этого незамеченный маленький ящичек.
В нём лежала изящная деревянная рыбка, блестевшая подкрашенной чешуёй. На одном из её бочков была вырезана надпись, гласившая: «семейство рыбаков Руис, Hocab'a,Мексика».
— О, так вот для чего у нас на чердаке хранятся подробные карты Мексики! — воскликнула Бёрн, — пойду поищу их, но они точно там были. Я играла ими всё детство.
И она убежала наверх.
…Когда рано утром Стурла проснулся на диване в гостиной, вокруг шла суета. Обычно он вставал рано, но сегодня заспался. Все давно уже вели сборы в путь.
Итиро сосредоточенно изучал найденные Бёрнис карты Мексики в поисках города Хокаба. Тафари чистил свой пиджак. Джон помогал дочери собирать вещи.
— Мы знаем, куда сегодня отправляемся, — весело сказала гному Бёрнис, — в Мексику.
Она показала рыбку и стала рассказывать о сыгранной и, наконец, законченной ночной шахматной партии.
— Нашёл! — радостно воскликнул Итиро, тыча пальцем в бумагу.
Все собрались у карты. Да, действительно, на мексиканском полуострове Юкатан нашёлся небольшой городок Хокаба.
— Если это семья рыбаков, то живут они у воды. Но вот что странно, — почесал бороду Стурла, — ведь рядом с этим городком нет ни моря, ни приличной реки. Как это понимать?
— Выясним на месте, — успокоил его Тафари, — Джон позвонил на станцию и узнал, что поздно вечером отъезжает нужный нам поезд. Сейчас же мы пойдём спать. Всем надо отдохнуть.
…Когда к вечеру все собрались внизу, вещи были уже собраны. Мэдлин положила к себе в сумочку и то, что приготовила в дорогу Бёрнис. Девушки теперь постоянно держались вместе.
— Как хорошо, что вы сдружились, — улыбнулся Джон, — твоя мама, Мэд, была бы счастлива.
Мэдлин кивнула.
— Надеюсь только, что она с Тиной сейчас вместе. И им хорошо, — тихо сказала она, опустив голову.
В комнате повисла тишина. Только Стурла пыхтел, начищая свой шлем. Когда он закончил, то соскочил с дивана и сказал:
— Всё,
И компания двинулась во двор. Там их уже ждал Джон и сложенные в повозку вещи. Поехали на станцию, и всю дорогу Стурла напевал песни, отчего на душе у других визидаров становилось легче — под его пение предстоящие трудности казались приключениями.
Успели купить билеты, попрощались с Джоном и сели на поезд, заняв целых два купейных отсека. Бёрн долго махала отцу, пока дым паровоза не скрыл полностью вокзал.
Мэд и Стурла, как маленькие дети, долго спорили, кому сидеть у окна. В итоге, Стурла победил, открыл окно и подставил ночному ветру бороду. Никто не хотел спать. Они тихо болтали под стук колёс, Бёрн задавала вопросы о прошлом визидаров, о том, на какие племена они делились, а Тафари рассказывал ей всё, что знал.
На второй день поездки всем начало казаться, что поезд тащится слишком медленно. Солнце застыло в зените, словно приколоченное, и пекло на полную катушку. Ничто не спасало от жары. За окном мелькали жёлтые, будто подгоревшие пироги, поля. Вагоны нагрелись, и каждый себя чувствовал, словно в печи. Только Тафари было привычно в этом пекле. Стурла, покопавшись в карманах, выудил колоду затёртых карт и сказал, обращаясь в Тафари:
— Я, конечно, так как вы, в шахматы не умею. Но со старушкой Дэгни мы частенько по вечерам перекидывались картишками. Давай, сыграем?
Тафари не отказался, но когда он выиграл у гнома шесть раз подряд, Стурла надулся, спрятал колоду обратно, забрался на полку и всю оставшуюся дорогу дремал. Иногда он открывал один глаз, как старый деревенский кот, и наблюдал за тем, как остальные развлекаются. А им было чем заняться.
Визидары превратили купе поезда в мастерскую. Компания каждый день трудилась над ауксилами. Но их ждало неожиданное открытие: толы иногда действуют и на обычные предметы. Например, Фонариком можно было воду превратить в сладкий шипучий лимонад, всегда разный. А Огненная палочка часто видоизменяла еду. Правда, тут надо было быть осторожнее и приноровиться — дважды палочка за мгновение ока превращала блюда в угольки. Но из кусочков сахара она делала забавные вспененные леденцы. Из куска хлеба можно было получить удивительный слоёный пряник с зелёными желейными прожилками. Они его назвали Оживающим. Потому что сначала пряник вскакивал, подпрыгивая, не хуже Стурлы, а потом, засахарившись, падал на стол. Но самое важное открытие сделали браслетом гнома: если им потрясти над оружием сначала с заклинанием серебра, а потом золота, оно становилось ещё более прочным, острым.
За время дороги каждый изготовил себе пояс, на котором был прикреплён его тол. Итиро назвал это Поясом Ремесленника и очень гордился своим, на который повесил Огненную палочку и меч.
Когда пятеро друзей, наконец, вышли на нужной им станции, у каждого, кроме Стурлы, на шее висел Переводной медальон, а на поясе — Неиссякаемый кошелёк.
— Ничего, скоро и у меня появится свой медальон, — оглядев других, сказал гном, — Жаль, что толы не могут работать бесконечно, и им нужны перерывы. А пока Мэд, дай мне свой. А то ведь до Хокабы ещё надо доехать.