Возвращение Солнышка

Воробьёв Александр Анатольевич

– Ничего, ничего, - оптимистично отозвался Скворцов, - я сообщил о произошедшем в Центр, и они уже готовят для Витеньки команду психиатров, гипнотизеров и прочих колдунов. Нам бы только вытащить его отсюда, а там за него возьмутся... Несчастная любовь, как я заметил, у него благополучно сама прошла, а все остальное ему вылечат.

В целом же, не считая подавленного состояния, чувствовал себя Витенька вполне удовлетворительно; от пищи и воды не отказывался, двигаться вполне мог, пускай неохотно, даже разговаривал. Хотя аспирант и производил впечатление адекватного человека, все же развязывать его майор не стал, рассудив, что для всех будет значительно безопасней, если с юношей сперва поработают специалисты.

Пережитые потрясения и путы, тем

не менее, не помешали Витеньке вскоре заснуть; он даже немного похрапывал во сне. Периодически юноша вскидывался, чтобы перевернуться на другой бок - веревки мешали, и Витенька на мгновение выныривал из глубин снов, но тут же погружался обратно. Глядя на безмятежно дрыхнущего аспиранта, Профессор тоже стал клевать носом - благо, что абсолютная тишина и ощущение безвременья подземелья весьма к тому располагали.

Лишь майор никак не мог успокоиться. Чувствуя себя ответственным за всех и вся, он то в очередной раз проверял запасы воды, продовольствия и горючего, то перебирал содержимое шкафов в медицинском отсеке, то вдруг начинал терзать наблюдательную систему, стремясь хоть что-то обнаружить в царившей на поверхности тьме. Угрозы Забелло все-таки запали ему в душу, несмотря на все заявления майора, и теперь Скворцов, как и полагается бравому военному, пытался раскусить замысел врага. Может быть, изощренный план в том и состоял, чтобы блефом и дезинформацией вымотать их нервы, а основной удар будет нанесен по другому фронту? Но по какому тогда? В чем они просчитались, где их уязвимое место, доступное для удара извне? И этот круговорот тяжких мыслей, мучительных и неприятных, в конце концов, засосал сознание майора, погрузив его под утро в беспокойный сон.

Непродолжительного сна порой вполне хватает человеку, чтобы начать по-новому смотреть на вещи. Через полтора часа Скворцов открыл глаза, словно от толчка, и бросил взгляд на часы - семь утра. Мозг заработал сразу и в полную силу; хотя субъективно майору казалось, что он прикорнул всего на пару минут, и нисколько не отдохнул; на самом деле этой перезагрузки оказалось достаточно для восстановления.

"Наверху, должно быть, уже давно рассвело", - подумал майор и приник к окулярам перископа, позволявшего обозревать двор обсерватории. Каково же было его удивление, когда в ярких лучах утреннего солнца прямо посередине прежде пустой, слегка замусоренной площадки он увидел колышущийся в воздухе мутно-синий объект! Скворцов кинулся к радиолокатору, к инфракрасному сканеру, просветил двор ультрафиолетом, проверил ультразвуком - ничего. Невиданная им никогда прежде аномалия фиксировалась только в небольшой части видимого спектра света, и совершенно не создавала ни электромагнитных, ни гравитационных помех. Конечно, именно этого и стоило ожидать, наблюдая за безмятежным парением объекта, если вспомнить известные законы физики; образно говоря, во дворе ООН откуда-то возник кусочек света без своего источника, или, наоборот, пространственная дырка, соответствующая синей части спектра.

– Вот оно что...
– задумчиво протянул Черпаков, когда майор, поспешив разбудить и привести его в наблюдательный пункт, показал ему странный объект.

– Что?
– нетерпеливо спросил Скворцов.

– Это относительно новые для Зоны аномалии... Появились сравнительно недавно, распространяются от Кратера во все стороны. По своему принципу схожи со свистунами; те тоже могут рассматриваться как разновидность пространственного прокола, только в ином аспекте материи. Вольники называют эти объекты архончутками.

– Вольники?
– переспросил майор, и нехорошее предчувствие вредными кошками заскребло в его душе.
– Какая связь между Вольниками и этими аномалиями?

– Какая-то связь между ними явно есть, - с вздохом ответил Черпаков.
– Во всяком случае, Забелло как-то говорил, что они вроде как могут то ли призывать этих архончуток, то ли приводить... используют их, как оружие, в общем. Видать, не врал...

Лишившись дара речи, Скворцов какое-то время безмолвно потрясал в воздухе

кулаками; лицо его перекосилось и побагровело.

– Вы... И вы молчали?
– выдохнул он, когда вновь обрел способность говорить.
– Боже мой, Михал Иваныч... Я тут ломаю голову, каким образом Забелло может нам насолить, а вы...

– Я не молчал, - невозмутимо парировал Профессор.
– Не далее, как вчера, я говорил о...

– Вы много что говорили вчера, - несколько бесцеремонно перебил майор, заложив руки за спину и меряя размашистыми шагами наблюдательный отсек.
– Я только запомнил, что все рассказы Вольников об их возможностях и сверхмогуществе - недоказанный бред распаленного религиозными байками воображения...

– То, что этот бред никем не подтвержден и не доказан, Андрей, также означает, что он и не опровергнут. И поэтому по всем канонам научной этики с ним следует считаться, каково бы ни было твое и мое личное отношение к этим байкам. Любую, самую фантастическую гипотезу не следует преждевременно сбрасывать со счетов, даже если корифеи единодушно объявляют ее бредом - это азы научного поиска.

– Я-то откуда мог знать про эти азы?
– рассердился Скворцов, но тут же взял себя в руки.
– Ладно, чего уж сейчас, после драки-то, кулаками махать... Итак, как действует это их оружие?

– Увы, пока я затрудняюсь определить принципы и механизм его воздействия; впрочем, вас наверняка интересует чисто внешний аспект... Насколько я мог видеть, это можно описать как выплевывание в цель, удаленную на десять-двадцать метров, языка голубоватого огня. Или, вернее, дистанционное воспламенение живого существа этакой холодной, не сжигающей, но мгновенно убивающей плазмой.

– Звучит безрадостно... И как от него можно защититься?

– Понятия не имею. Этот архончутка, насколько можно судить по приборам, практически нематериален; во всяком случае, когда я пытался в него стрелять, дробь и пули проходили сквозь него, не причиняя ни малейшего вреда. Таким образом, раз металл может проходить его насквозь...

– ...то и он вполне может проходить через металл, - закончил майор, уловив мысль на лету.
– Проклятье! А если мы...

– Погляди сам, - перебил Профессор, отстраняясь от перископа, - как действует это оружие.

Скворцов бросился к окулярам. Теперь во дворе обсерватории, помимо артефакта, находились двое Вольников. Сначала майор никак не мог понять, что они делают; то кружатся и приплясывают на одном месте, то бегом сходятся друг с другом и тут же отскакивают в разные стороны, то прыжками расходятся по бокам от архончутки, который тоже, кстати, проявлял интерес к этим пляскам. Неспешно, покачиваясь, аномалия двигалась то туда, то сюда; изредка языки голубого огня вспыхивали на том месте, где за секунду до того находился один из плясунов. Это выглядело как ритуальный танец, исполняемый с целью задобрить и привлечь опасного духа; в какой-то мере так оно и было, с одной немаловажной оговоркой. Внимательно приглядевшись, Скворцов уловил ритм движений шаманов и сообразил, что никакого колдовства тут нет - только точный расчет и доскональное знание особенностей аномалии. Танцоры, по сути, просто подманивали архончутку в нужном направлении, используя самих себя в качестве приманки. Конечно, это требовало потрясающей смелости и слаженности действий, однако результат превосходил ожидания - аномалия направлялась туда, куда нужно операторам.

– Эге, - протянул майор, не отрываясь от завораживающего зрелища.
– Да они не только за собой могут ее тащить, но и как-то посылают вперед, находясь позади аномалии... Как это, интересно, у них получается? И куда, кстати, они ее ведут? О! А сколько времени???

– Без пяти восемь, - ответил Черпаков, бросив взгляд на свои наручные часы. Эта незначительная деталь сразу выдала в нем представителя исчезающего ныне поколения - майор, например, хотя и был ненамного младше Профессора, от наручных часов отказался еще в молодости, сочтя постоянно имеющийся в кармане сотовый телефон более удобным для определения времени.