Возвращение в Коктебель
Шрифт:
– У тебя есть конверт?
– Какой конверт?
– опешил Костя.
Дима судорожно схватил его за руку.
– Костя, прошу, умоляю! У нас тут через квартал почта. Сбегай, купи штук пять, нет, десять...
Он закашлялся, задыхаясь, и откинулся на подушки. Как же он раньше-то не додумался? Он напишет ей, все объяснит, он вернет ее, пока не поздно!
3
– Значит, так, дуй в бухгалтерию, заказывай деньги, билет. В общем, знаешь. За неделю управишься?
Натка кивает.
– На всякий случай
– Завидую: июльская Ялта! Жара, море, публика легкомысленная не то что в Москве. Ты там, смотри, не влюбись!
Вадим, как всегда, полон энергии, хотя каждодневные перемены бранит неустанно.
– Погляди, что там у них происходит. Постарайся понравиться: тебе с ними работать - года два, три. А там ты у нас опять что-нибудь напридумываешь.
Он вдруг затормаживает торопливый бег слов, внимательно смотрит на безмерно усталую Натку. Что с ней такое?
– Эй, - обнимает ее за плечи, - ты меня слышишь?
– Ага.
– Натусь, - осторожно интересуется Вадим, - что-то стряслось? Как мама?
– Ничего.
– А Леночка?
– На Белом море. Там вся их группа.
– Вот как?
– искусственно оживляется Вадим.
– И что же они там делают?
– Там у них биостанция. Что-то, должно быть, делают.
– Хорошо устроились!
– преувеличенно радуется Вадим.
– Белое море, белые ночи...
Но все его восторги падают в пустоту: Натка как неживая. Галя, помнится, намекала на какой-то неудачный роман с женатиком. Уж эти мне южные встречи... Эх, девочки, девочки, все наши мужские страсти не стоят единой вашей слезинки. А ведь самой хорошенькой была на курсе, да и сейчас хороша. Что же ей так отчаянно не везет?
* * *
– А у нас Зиночка!
– радостно встречает Натку мама.
– Кушать хочешь? Мы как раз обедаем.
– Да я обедала на работе.
– Эй, сестра, - высовывается из кухни разгоряченная Зина, - а я тут все беляши поела, не возражаешь? Вкуснотища - не оторваться!
– Ты бы, Зиночка, предупредила, что забежишь, - сокрушается мама.
– Я б испекла побольше - для Ларочки.
– Ларка у нас теперь замужняя дама, отпочковалась, - хохочет Зина. Сама пусть старается!
– Ну-ну, - как всегда, соглашается с ней мама.
– Вы, девочки, тут поболтайте, а я прилягу: что-то спина разболелась.
Натка нехотя садится к столу; кофе она, пожалуй, выпьет.
– Ты чего такая смурная?
– веселится сестра.
– Ну прямо как мой драгоценный! После этих его закидонов совсем сбрендил! Целыми днями молчит, как немой, а по ночам, представь, курит в кухне. Ромео...
– А с Катей больше не видится?
– Пусть бы попробовал, я б ему показала!
– мгновенно свирепеет Зина.
– Слушай, - задумчиво смотрит на нее Натка, - дело прошлое, но тот твой сердечный приступ...
– А как же!
–
– Лажа, конечно! Ларка, кстати, и подсказала: "А ты, мать, заболей! Я отвалю на дачу, а у тебя что-то с сердцем. Призови спасти!" Новое поколение уж как-нибудь нас поумнее; своего не упустят, не отдадут!
Натка молчит.
– Ну, что?
– кричит Зина.
– Вовку, что ли, жалеешь?
– Нет, - коротко отвечает Натка.
– А то я не вижу!
– расходится Зина.
– Ты б еще ее пожалела, блядищу эту! Оно и понятно: рыбак рыбака видит издалека!
Намек оскорбительно ясен... Нет сил слушать Зину, нет сил спорить и ссориться.
– Слушай, я уезжаю в Ялту, в командировку. Через неделю, на десять дней. Возьмешь маму?
Вопрос риторический: мама у них совсем старенькая, и недавно был приступ, маму давно не оставляют одну. Зина умолкает на полуслове, черные выпуклые глаза обжигают Натку негодующим взглядом.
– Куда, интересно, я ее дену?
– Как - куда?
– теряется Натка.
– К себе...
– На голову, - ядовито подсказывает Зина.
– Почему на голову? У вас же три комнаты.
– Ну и что?
– взвивается Зина.
– Сосчитала! У меня, между прочим, есть муж, ему покой нужен, он и так нервничает. Зачем ему чужая старуха?
– Тише, - пугается Натка. Встает, закрывает плотнее дверь.
– Да она глухая, - отмахивается от сестры Зина.
– С чего ты взяла?
– обижается за маму Натка.
– Ну не совсем, конечно, - смягчается Зина.
– Послушай, - ей в голову приходит блестящая мысль, - а ты откажись! Так и скажи: не с кем оставить мать.
– Но ведь у мамы две дочери, - напоминает Натка.
– И Вадим это знает.
Она смотрит на Зину во все глаза, она не верит своим ушам: разве можно не пустить человека в его собственный дом? И не просто человека мать... Конечно, можно! Сколько об этом написано и рассказано, но чтоб у них, в их семье...
– Тебе-то что, - поджимает губы Зина и становится вдруг старой и удивительно похожей на мать, когда та сердится.
– У тебя же нет мужа. Вот ты и ухаживай!
– А я и ухаживаю, - сдержанно говорит Натка, - но сейчас уезжаю.
– Так не уезжай!
– орет Зина.
– Сколько раз повторять! Пусть кто другой едет!
– Зина, - утомленно вздыхает Натка, - мне очень трудно сейчас! Так кстати эта поездка...
– Ага, - торжествует Зина, - я так и знала! Небось сама напросилась!
– Нет, что ты, - пугается Натка.
– Ведь это мой завод, за мной закреплен, разве не помнишь? А сейчас они собираются делать блоки...
– Скажи, что не с кем оставить мать, - талдычит свое Зина.
– Да как же - не с кем?
– не понимает Натка, и от ее растерянного, удивленного взгляда Зина срывается окончательно: наивность этой дурочки просто бесит!