Возвращение в Оксфорд
Шрифт:
Гарриет и декан без труда обнаружили источник треска и грохота, которые слышали скауты. Доска была опрокинута, стулья беспорядочно сдвинуты: похоже, торопясь выбраться из темной комнаты, злоумышленница натыкалась на мебель. Но интереснее всего было другое — то, что лежало на столе. Газетный лист, на котором стояла банка с клеем (а в банке кисточка), дешевая писчая бумага и картонная коробочка с вырезанными буквами. Кроме того, на столе валялось несколько записок, склеенных в привычной для злоумышленницы манере и написанных в ее стиле, а образчик незаконченной работы валялся на полу. Очевидно, ее застигли врасплох.
— Так вот где
— Да, — сказала Гарриет. — Интересно, почему? Ведь сюда может войти кто угодно. Почему не у себя в комнате? Прошу вас, декан, не поднимайте записку. Давайте пока не будем ничего трогать.
Дверь в чулан была открыта. Гарриет направилась туда, осмотрела раковину и подоконник. В пыли отпечатался след — на подоконник явно взбирались.
— А что под окном?
— Мощеная дорожка. Боюсь, там вы мало что найдете.
— Вы правы, а к тому же это место ниоткуда не видно — только из ванных в коридоре. Так что, скорее всего, никто не заметил, как она вылезла. Раз уж ей зачем-то надо ваять свои послания в аудитории, эта аудитория достаточно удобна. Что ж, кажется, нам здесь делать больше нечего. — Тут Гарриет резко повернулась к скаутам. — Энни, вы говорите, вы ее видели.
— Не то чтобы прям видела, мадам, то есть не узнала. Она была вся в черном и сидела за дальним столом спиной к двери. Кажется, что-то писала.
— А вы не разглядели ее лица, когда она встала и пошла тушить свет?
— Нет, мадам. Я сказала Кэрри, а она сказала, что сама хочет посмотреть, и задела дверь, а я велела ей не шуметь — и свет погас.
— А вы, Кэрри, ничего не видели?
— Не скажу точно, мисс, я так перенервничала. Я видела свет, а потом ничего.
— Наверное, она прокралась вдоль стены к выключателю, — предположила декан.
— Наверняка. Не могли бы вы войти в аудиторию и сесть за стол — на тот стул, который выдвинут? А я встану у двери и проверю, что мне отсюда видно. Потом я постучу по стеклу, а вы как можно быстрее вставайте, пробирайтесь по стенке, чтобы я вас не видела, и гасите свет. Скажите, Энни, занавеска висела вот так, или я ее сдвинула, когда разбивала стекло?
— Вроде бы так, мадам.
Декан вошла в аудиторию и села за стол. Гарриет заперла дверь и приникла к просвету в двери. Ближе к стене занавеска была отдернута. Гарриет могла видеть окно, концы обоих столов и то место под окном, где раньше стояла доска.
— Посмотрите-ка, Энни. Вот так все было?
— Так, мадам. Только доска, конечно, была на месте.
— А теперь разыграйте всю эту сцену. Скажите Кэрри, что вы там ей говорили, а вы, Кэрри, заденьте дверь, как тогда.
— Хорошо, мадам. Я сказала: «Вон она! Мы ее поймали». И отскочила — вот так.
— А я сказала: «О боже! Дай я сама погляжу», — и вроде как оттолкнула Энни и задела дверь — вот так.
— А я сказала: «Осторожнее! Что ты делаешь?»
— А я сказала: «Ой, мама!» — или что-то в этом роде, заглянула в щель и никого не увидела…
— А сейчас вы кого-нибудь видите?
— Нет, мисс. А пока я пыталась что-то рассмотреть, свет погас.
Свет погас.
— Ну как? — спросила декан, подкравшись к просвету в двери.
— Отличная работа, — сказала Гарриет. — Тютелька в тютельку.
— Как только вы стукнули в дверь, я сразу отскочила вправо и потом прокралась вдоль стены. Меня было слышно?
— Совсем не было. У вас ведь тапочки на мягкой подошве?
— Мы и тогда
— Она тоже, наверное, была в мягких тапочках. Что ж, похоже, все ясно. Обойдем еще раз колледж, проверим, все ли в порядке, — и можно идти спать. Вы обе можете идти, Кэрри, — мы с мисс Мартин справимся.
— Хорошо, мисс. Пошли, Энни. Хотя не представляю, кто после такого уснет.
— Да прекратите вы, наконец, этот шум?!
Голос принадлежал негодующей студентке в пижаме.
— Что люди спят, вы не подумали? Здесь вам коридор, а не… О, мисс Мартин, извините. Что-то случилось?
— Ничего страшного, мисс Пэрри. Простите, что мы вас потревожили. Кто-то не погасил свет в аудитории, и мы пришли посмотреть, в чем дело.
Студентка удалилась, качнув взъерошенной головой, — понятно было, что она обо всем этом думает. Скауты тоже ушли. Декан повернулась к Гарриет:
— А зачем надо было реконструировать преступление?
— Я хотела выяснить, могла ли Энни и правда видеть то, что видела. Люди ее склада склонны давать волю воображению. Вы не против, я запру дверь и возьму ключ? Я хотела бы кое с кем посоветоваться.
— А, — сказала декан, — наверное, с тем галантным джентльменом, что на Сент-Кросс-роуд облобызал мне ноги с воплем: «И декана вполне проявила походка»? [226]
— На него похоже. У вас и правда прелестные ножки, декан. Я тоже это отметила.
226
«И богиню вполне проявила походка». Вергилий, «Энеида», I, 405 (Эней узнает свою мать Венеру). Перевод с лат. А. Фета.
— Ими много кто восхищался, — с довольным видом признала декан, — но еще ни разу в столь людном месте и после всего пяти минут знакомства. «Вы просто дурашливый молодой человек», — сказала я его светлости. «Человек — бесспорно, — ответил он, — и, пожалуй, достаточно дурашливый, чтобы позволить себе быть молодым». — «Пожалуйста, встаньте, — сказала я, — здесь не место быть молодым». А он очень любезно ответил: «Извините, что строил из себя фигляра. Оправданий у меня нет, но простите меня, пожалуйста». Ну я и пригласила его к нам на ужин.
Гарриет покачала головой:
— Боюсь, вы попали под влияние белокурых волос и стройной фигуры. И слово вольное из уст худого в устах у полных будет лишь нахальством. [227]
— Это могло бы быть крайним нахальством — но не было. Интересно, что он скажет о сегодняшнем происшествии. И пойдемте проверим, не затеял ли полтергейст чего нового.
Но ничего подозрительного они не обнаружили.
Гарриет позвонила в «Митру» перед завтраком.
227
Гарриет переиначивает строки из комедии В. Шекспира «Мера за меру», акт II, сцена 2:
И слово гневное у полководца В устах солдата будет богохульством.