Возвращение жизни

Шульман Дмитрий

Но, видно, в жизни всегда добро учит зло…

В тот августовский день мы играли в войну на развалинах, набегались, проголодались, решили испечь в костре картошку – было одно помещение, еще не загаженное строителями.

Картошка в августе хорошая. Развели костер, сидели, разговаривали, кто-то вспомнил, что закопал неподалеку десятка два патронов. Посмотрели: все на месте, хорошо сохранились. Решили еще один костер развести и патроны в огонь бросить… Уже не раз такое делали – знали, как здорово стреляют…

Понятное дело,

не в том помещении, где картошку пекли. В другом, где и был строительский туалет. Разожгли огонь – хороший, большой по площади, но невысокий. Опытные уже были: высокий костер сразу после первого выстрела разлетался.

Пламя разгорелось, набросали патронов, спрятались за стеной, ждем. Вдруг слышим голоса. Заходят двое рабочих, чистенькие такие, видно, что уже переоделись. Весело так разговаривают – наверное, отметили слегка окончание рабочего дня. Посмотрели безразлично на костер, потом нас увидели. Тот, который повыше, пальцем погрозил. Как по команде повернулись к нам спиной и… давай справлять малую нужду. Костер горел жаркий, дрова потрескивали.

– Дяденьки, убегайте, – самый маленький из нашей компании сказал это тихо, но убедительно.

Тот строитель, что был пониже, не прекращая своего дела, повернулся в нашу сторону:

– Опять вы здесь! Кыш отсюда, не мешайте…

Второй, повыше, не оборачиваясь, с высокомерным видом рявкнул:

– Ну-ка, брысь… Не дадут спокойно отлить.

– Дяденьки, уходите! – мы уже кричали все хором, а Сережка вдруг начал смеяться: согнулся пополам и прямо закатился. Он так громко хохотал, что мы даже перестали кричать. Но на мгновение: костер пылал уже вовсю.

– Уходите, убегайте!!!

Высокий повернулся, застегивая пуговицы на ширинке. Тот, который пониже, замер на мгновение…

Мы опять заорали что есть мочи, но они были невозмутимы. Невысокий начал поворачиваться, тут грохнул первый патрон. Пуля взвизгнула, ударила по плитке…

Второй упал там, где стоял. Пуля его не задела, он упал от испуга и прямо на то место, где растекалась его же лужа. Он лежал, втянув голову в плечи, на мокрой плитке в коричневых разводах, среди скомканных газеток.

Тот, что пониже, метнулся щучкой в тот самый угол, где для них было удобно «приседать». Мы так ныряли на озере… Метнулся, приземлился и заорал. Но тут начало грохотать, костер разлетался, патроны стреляли.

Мы присели, захлебываясь от смеха, наши животы рвались на части.

Стрельба закончилась, тишина… Двое лежали неподвижно, но крови не видно.

– Подъем! – закричал наш малой. – Дяденьки, все, отстрелялись!..

Строители начали медленно подниматься, на них просто смотреть без смеха было нельзя. Потом задвигались быстрее…

– Бежим! – закричал Игорь, и мы помчались, а строители за нами. Мы выскочили на улицу, но тот, который метнулся в угол, на улицу не выбежал: нельзя ему было в таком виде по улице…

Второй гнался до реки. Моста там не

было, только труба, в которую уложен кабель. По этой трубе один за другим мы перебежали на другую сторону. Остановились. Смеяться не переставали… Он подбежал, растерянно посмотрел на нас, на трубу, она была узкая, метров пятнадцать в длину – ему точно было не перейти. И это его крепко разозлило.

– В воду, в воду! – закричал Серега. – Прыгай в воду, будешь чистым, в баню больше не пойдешь…

И тот прыгнул в воду – до Ильина дня вода в реке была теплая…

Бекон есть?!

Воздух небольшого крытого павильона рынка, насыщенный запахами творога, меда и сала, слегка дурманил, кружил голову: было раннее утро, и я еще не завтракал.

– Бекон есть? – второй раз спрашиваю у дядьки, торгующего мясом и салом. Он внимательно смотрит на меня, его глаза округляются, сизый нос начинает шумно втягивать воздух, а я гляжу на его ноздри, и мне кажется, что они шевелятся, как у кролика. Становится очень смешно, но сдерживаюсь и в третий раз задаю свой вопрос.

– Чаво?.. Бякон? – Торговец еще больше напрягается. – Мясо есть. Свинина, баранина свежая… Бякон? – уже сам у себя спрашивает дядька. – Покупай, что есть, – строго говорит он мне.

Стою, смотрю на отполированную поверхность мраморных прилавков, присыпанную солью, и точно знаю: мне нужен бекон. Я полночи читал Джека Лондона, и в его рассказах Смок Беллью и Малыш ели бекон с бобами. До бобов дело еще не дошло, их должны продавать на улице, но сначала нужно отыскать бекон. Нет, мясо и сало я покупать точно не буду… В руке зажата трехрублевая бумажка. Мне не надо «что есть», мне нужен бекон.

Я проснулся утром очень рано. Сегодня воскресенье, и родители очень удивились, но еще больше удивились, услышав, что я пойду на рынок и что мне нужны деньги.

Десять лет – рановато для самостоятельных рыночных походов. Мать смотрит растерянно на меня, потом на отца и недоверчиво спрашивает, зачем я собрался на рынок и что буду покупать?! Я в замешательстве: не хочется раскрывать продуманный в деталях план действий, поэтому не знаю, как объяснить свое неожиданное желание… Но все герои Джека Лондона очень смелые, поэтому, собравшись с духом, я решительно говорю:

– Мне нужно купить бекон и бобы…

У матери в глазах страх, у отца – изумление. Это он недавно купил книги Джека Лондона, и меня уже несколько раз заставали ночью за чтением под одеялом и отбирали фонарик. Потом ругали за то, что разрезал новую бельевую веревку, пытаясь сделать упряжь для соседской собаки – прекрасной эстонской гончей, которая была к детям очень добра, гоняла зайцев, но никак не хотела таскать детские санки.

– Бекон и бобы… – понимающе произносит отец, улыбается и идет в коридор, где висит его пальто. В правом внутреннем кармане всегда лежит кошелек.