Возвращение жизни

Шульман Дмитрий

Солдатский вещмешок был вместительный, котелок я положил на дно, в него хорошо лег бумажный сверток с бобами и беконом. Хотя хлеб на Аляске не ели, пару ломтей душистого ржаного с нашей пекарни я взял с собой. Спички завернул в отрезанный от старой велосипедной камеры кусок резины и замотал веревочкой. Спички должны быть всегда сухими. Заранее приготовил запас самых смолистых щепочек, ведь зимой костер развести непросто – не всегда получалось сразу, даже если использовать сухие еловые веточки и бересту. Смоляки, как называли янтарные от смолы щепки, были вне конкуренции. Немало места занял моток купленной веревки.

Когда

было собрано все необходимое, вещмешок оказался довольно тяжелым. Небольшой нож, купленный на рынке еще год назад, я положил в карман пальто. Ножны для него сделал из березовой дощечки, которую долго выбирал, чтобы не только лезвие пряталось, но и половина рукоятки. Ножны получилось хорошие, легкие, прочные. Сосед-охотник (тот, чью собаку пытался запрячь в санки) посмотрел и похвалил.

Теплые штаны с начесом, свитер, драповое пальто с цигейковым воротником, офицерская меховая шапка, вязаные рукавицы. Шарф я не любил, но спорить с мамой не хотелось, поэтому молча намотал на шею. Валенки без галош и лыжи с простыми ремешками приготовил заранее.

– Ну я пошел!..

Отец смотрел по телевизору хоккей, он повернулся в мою сторону и молча кивнул головой. Мать выглянула из кухни и велела не задерживаться.

Дверь подъезда хлопнула громко, как стартовый пистолет. С утра было солнце, стоял мороз, но теперь появились темные облака. Стало понятно, что луны точно не будет. Подумалось: хоть бы метель не началась…

Путь к хутору сначала шел вдоль дороги, по которой в те годы редко ездили машины, зато саней с запряженными лошадьми было множество – сельчане возвращались с рынка домой.

Натертые свечкой лыжи хорошо скользили. Вещмешок удобно лежал на спине, и его тяжесть почти не ощущалась. Ветер гнал снежную поземку по дороге, крутил вдоль снежного бруствера солому и сено.

– Эй, парень, далеко собрался? Садись, подвезу, – чуть придержав лошадь, окликнул меня незнакомый дядька, одетый в полушубок, высокий воротник поднят, шапка надвинута на глаза.

Но мне нельзя по плану, идти нужно самому. В другой раз даже не думая забрался бы: так здорово ехать в санях, особенно когда лошадь пускают рысью, и чувствовать ветер, аромат сена. Ну и все остальные запахи, от которых никуда не денешься и которые бывают от лошади.

Лыжи мягко пружинят, декабрьский студеный воздух пахнет хвоей и корой.

На хуторе меня уже ждали. На плите, в стороне от самого жаркого места, стоял чугунок со щами. Стоял так, чтобы щи не кипели, а томились. Дрова потрескивали, запахи чеснока, сала, свежего хлеба будили аппетит. Я достал из рюкзака бобы, бекон, попросил кастрюлю и сковородку. Бобы готовятся долго, поэтому поставил варить весь мой запас.

Щи были – язык проглотишь: перченые, на свиных ребрышках, но нежирные. Анатолий Васильевич за обедом постоянно шутил, спрашивал, куда это я собрался?! Пришлось сказать: мол, пойду в лес, буду изучать заячьи и лисьи следы, а потом разведу огонь, приготовлю поесть, посижу у костра, подумаю о том о сем.

– Смотри, сейчас темнеет быстро, – сказал он мне, а я неожиданно для самого себя ляпнул, что люблю ночной лес.

Учитель удивленно поднял лохматые брови:

– И когда же ты его успел полюбить, ночной лес?..

– Да я… Я его в книгах полюбил…

– В книгах можешь любить, а домой возвращайся вовремя, – коротко и строго сказал мне Анатолий

Васильевич.

Пришлось позвонить домой. Трубку взял папа. Я сказал, что у меня все в порядке, собираюсь домой, но торопиться не буду и вернусь, когда стемнеет. Отец выслушал, уточнил, сколько собираюсь гулять по лесу, ответом остался доволен. Мне пришлось пообещать, что я не буду углубляться в лес, а отойду один квартал и отправлюсь просекой.

В доме было жарко натоплено. Но время не ждало – пора идти. Я и не заметил, как мои валенки поставили на печь – надеть теплые было очень приятно.

Мы вышли на улицу. Во дворе поземка крутила свежий снег. Начиналась метель. Мягкие ремешки на лыжных креплениях приятно стягивали валенок и хорошо держали, лыжи не болтались. Анатолий Васильевич пожал мне на прощание руку, поправил на плече лямку вещмешка, открыл и придержал калитку, пока я выползал со двора.

Ну все, свобода!.. Начиналась тайная часть моего плана. До леса было совсем недалеко – метров двести. В верхушках больших сосен сильно шумел ветер, вороны, потревоженные непогодой, громко каркали, но это было привычно и нестрашно. Снизу легкая поземка-метель вздымала иногда белые паруса. Лыжи скользили, утыкались в небольшие сугробы, но идти было нетрудно и даже радостно.

Это место мне запомнилось еще с осени. На уютной поляне росли небольшие осинки, несколько березок. Осенью мы находили здесь ярко-красные подосиновики и подберезовики с коричневыми шляпками. Зеленый мох, папоротник, шум осиновых листьев, пятнышки желтых березовых… Сейчас ничего не было: снег да голые деревья. И только незаметные осенью маленькие елочки резко выделялись на белом фоне.

Я осмотрелся. Снега много, почти по колено, очень пушистый. Быстро снял лыжи, взял одну обеими руками и очистил ею площадку для стоянки. Наломал лапника, на котором хорошо сидеть возле костра. С топором было бы быстрее, но большой точно не потащишь, а маленький все время лежал на кухне, и его отсутствие сразу бы заметили.

Место для костра очистил от снега очень тщательно, добыл сухих еловых веток. Старательно переломал все принесенное, сложил так, чтобы мелкие веточки были снизу, сверху положил потолще, достал из мешка щепочки-смоляки. Все в костер класть не стал, половину опять завернул в вощеную бумагу и спрятал в вещмешок. На фоне запаха снега, ломаных еловых и можжевеловых веток дым резко, но вкусно ударил в нос.

Смоляки вспыхнули, подхватились и веточки. Костер разгорался, стало понятно, что теперь он не погаснет – не зря летом и осенью мы с мальчишками пекли в костре картошку. Я завороженно смотрел на огонь, он горел очень ярко – настолько, что когда я отвел взгляд в сторону, то испугался темноты.

Сгущались сумерки, и мне показалось, что наступил полный мрак, что лес неожиданно стал не просто загадочным, но враждебным. Надо было побыстрее набрать дров. У того места, откуда я свернул в лес, росло несколько сухих деревьев: небольших, совсем не толстых сосен. Я подошел и толкнул одну, ее высокая тонкая верхушка сильно качнулась. Я стал толкать еще и еще, и вдруг она отломилась и упала мне чуть ли не на голову. Другая сосенка сломалась практически пополам. Все это я подтащил к костру, собрал еще веток, и получилась солидная гора дров. На толстый сук повесил набитый снегом котелок и пристроил над огнем. Снег внутри начал шипеть и оседать.