Возвышение падших
Шрифт:
— Успокойтесь, — мягко произнёс шехзаде Баязид, когда мать, закончив свою речь, полную отчаяния и возмущения, несвойственных ей, разрыдалась и порывисто обняла его. Смутившись от этого, мужчина неловко похлопал мать по плечам, а после отстранился. — Валиде, ещё ничего не случилось… Ну же, вам нельзя так волноваться.
— Как я могу не волноваться, когда мой сын ступает на тот же путь, что убил другого моего сына? — сквозь слёзы ответила султанша, всё же отпустив сына и постаравшись взять себя в руки. — Я не переживу, если и тебя постигнет та же участь… Прошу
— Я обещаю подумать, а вы пообещайте успокоиться.
Вздохнув, Дэфне Султан стёрла слёзы с щёк и вымученно улыбнулась, дабы уверить сына в том, что она успокоилась.
— Обещаю.
— Тогда я оставлю вас. Мне ещё нужно встретиться с лалой по делам провинции.
Проводив ушедшего сына беспокойным взглядом, Дэфне Султан устало провела рукой по своему лицу, чувствуя, как от сильных переживаний просыпается ноющая боль в ключице и в лёгких. Не хватало ей снова стать жертвой болезни в такое время…
Стамбул. Мраморный павильон.
— Откуда она, по-вашему, узнала о наших встречах?
— Сказала, что у неё есть слуги, которые за несколько монет и проследят за кем-нибудь, и подслушают чью-нибудь беседу, — мрачно ответил Касим-паша, видя, как ярко-зелёные глаза султанши наполняются напряжением. — Но, уверяю вас, Гюльрух Султан не представляет для вас опасности.
— Из-за того, что мы сотрудничаем, она может начать переносить ненависть к вам на меня, а значит, посчитает и меня своим недругом. Это может стать поводом податься к Эсен Султан, а если та узнает, что у нас с вами есть какие-то дела, то поймёт, что я не такая уж глупая и тихая фаворитка. И возникнут сложности.
— Поверьте, Гюльрух Султан не может считать вас большим недругом, чем Эсен Султан. У них давняя история общей неприязни, и, поверьте, они никогда не станут сотрудничать. Вам не о чем беспокоиться.
Карахан Султан, кивнув, огляделась в тёмной комнате, где они, как всегда, встретились для обсуждения насущных дел.
— Что с шехзаде Баязидом? Вы отправили то письмо, которое должно спровоцировать его на ошибки?
— Отправила. Будь начеку. Он явится в столицу, так начнём действовать. У нас нет права на ошибку.
— А если не явится? — нахмурился Касим-паша. — Если Дэфне Султан всё же удастся обуздать его? Она обладает большим влиянием на сына, да и далеко не глупа.
Карахан Султан ухмыльнулась, показывая, что не беспокоится по этому поводу.
— Значит, пригодится моя сестрица. Для этого она и оказалась в Амасье. Персея отчитывается, что шехзаде Баязид успел к ней привязаться. Полагаю, она сможет помочь нам спровоцировать его.
— Вы, как всегда, всё предусмотрели, — одобрительно улыбнулся Касим-паша. — Если что, я к вашим услугам. Мне пора.
— Ступай, — позволительно кивнула султанша. — И постарайся усмирить свою жену. Не стоит ей путаться у нас под ногами.
— Как вам угодно.
Касим-паша, поклонившись, вышел из тёмной комнаты, а Карахан Султан, повернувшись к окну, вздохнула и залюбовалась закатом. Красное солнце
========== Глава 44. На краю ==========
Дворец санджак-бея в Амасье. Гарем.
— Только посмотрите! — раздался восхищённый возглас одной из наложниц, что сгрудились вокруг Эмине-хатун.
Наклонившись, она достала из открытого сундука золотое ожерелье с мутноватыми камнями бирюзы, имеющими оттенок чистого и ясного неба.
Довольно улыбаясь, Эмине-хатун приложила его к своей шее, и послышались восхищённые и завистливые вздохи наложниц, которые с любопытством и нетерпением заглядывали в сундук.
Миршэ-калфа, стоявшая в отдалении, хмуро созерцала происходящее в гареме. Шехзаде Баязид этим утром отправил своей фаворитке сундук с дарами, как проявление своей благосклонности к ней. Эмине-хатун сочла, что открыть его нужно именно в гареме, и теперь с гордостью и довольством медленно и неспеша показывала всему гарему каждый из полученных даров.
Четверо наложниц, сгрудившихся вокруг неё, были её подругами. Остальные, оставшиеся сидеть на своих местах, злобно перешёптывались и с неприязнью и чёрной завистью поглядывали на Эмине-хатун, которая, казалось, этого не замечала.
— Миршэ-калфа, — войдя в гарем, произнёс Идрис-ага и поклонился. — Гонец из столицы прибыл с письмом. Сказал, что Карахан Султан отправила его своей сестре. Известно, кто она? Уж не одна ли из наших девушек?
— Известно, — сухо ответила та, забрав письмо и подозрительно осмотрев его, но не развернув. — Эмине-хатун, для тебя письмо от Карахан Султан.
Эмине-хатун, в этот момент вместе с подругами восхищённо рассматривавшая золотисто-бежевую ткань, вытащенную из сундука, вздрогнула. Лицо её побледнело, а улыбка медленно сползла с него. Ярко-зелёные глаза коснулись письма в руках Миршэ-калфы, и золотисто-бежевая ткань выпала из её рук на каменный пол, мягко зашуршав.
— Ты не рада? — сдержанно изумилась Миршэ-калфа, и толика подозрения поселилась в её взгляде.
— Конечно, рада, — поспешила ответить фаворитка, и, обойдя подруг, подошла и дрожащей рукой забрала письмо. — Распорядитесь, чтобы сундук отнесли в мою комнату, но позже. И пусть к нему никто не прикасается, — добавила она, взглянув на Идриса-агу.
Развернувшись, Эмине-хатун спешно поднялась по лестнице на этаж фавориток и, войдя в свою комнату, закрыла дверь на замок.
В тишине, воцарившейся в гареме, звук закрывшегося замка звучал особенно отчётливо.
— Странно… — нахмурившись, протянула Миршэ-калфа, а после, оглядевшись в гареме, в каком-то неясном жесте взмахнула рукой. — Ну, что застыли? Обед скоро. Помогайте накрывать столы. Или хотите остаться голодными?
Тем временем в своей комнате Эмине-хатун медленно села на свою кровать и, натужно сглотнув, посмотрела на письмо в своей руке. Раньше она радовалась письмам от сестры, но в последнее время они её огорчали и пугали.