Возвышение ученицы мага
Шрифт:
— Вы бы хотели получить больше ресурсов для своего эксперимента? — спросил Гликерия.
И свечи вновь дрогнули. Но Феофилакт будто не замечал. Хотя Гликерия знала, что начала стремительно терять его доверие, но её разум в эти мгновения не породил более тонких речей.
— Возможно, — Феофилакт вновь стал медлительным и задумчивым, — Что Леандр хочет взамен?
— Нам нужна ваша поддержка в конфликте с псиониками.
— Маги хотят бросить вызов комитету?
— Да, мы хотим сместить комитет, и у нас для этого много возможностей.
— И что будем вместо комитета?
— Комитет магов.
В ответ Феофилакт
Гликерия продолжила:
— Ну, у магов в общем уже есть своя организация, которая может заменить структуру псиоников.
— Зачем маги смещают псиоников?
— Комитет слишком сильно тормозит развитие города. Я понимаю, что наши проблемы слишком приземленные и практические, что мы ставим вопросы далекие от ваших идей о пути развития цивилизации. Но, я уверена, у вас также есть потребности, как и у всех нас.
— Не приземленные, пошлые проблемы у вас. Обычные маги не должны управлять обществом. Это бремя самых проницательных людей.
— Нынешнее руководство Мерхона лишено проницательности.
— Это в любом случае люди более адекватные, чем Леандр и ему подобные.
— Вы сомневаетесь в магах?
— Среди магов много уродов. Это люди занимающиеся расширением своего могущества. Мало видят, много хотят. Скептики не будут договариваться с магами.
— Феофилакт, прошу вас, — Гликерия склонилась в поклоне, голос её стал эмоциональным, — я пришла сюда одна и без охраны, вверяя себя в вашу волю, и я готова сделать все, что угодно, чтобы доказать вам, что моя преданность вам, как союзнику…
— Речь не о тебе, Гликерия, — прервал её скептик, — ты хороший человек. Ты ещё молода, умна. Большая жалость, что ты попала к магам. Впрочем, на этом разговор окончен.
— Маги неидеальны, как и псионики. Но маги желают городу развития, маги…
— Нет, — скептик поднял руку, — мы не будем помогать магам. У нас есть совесть, и мы любим человечество.
Дымка заволокла всё.
Когда туман развеялся в зале никого не было. Только свечки догорали, а в дверях стояла сепия дневных сумерек.
"Дерьмо… Сколько я проспала тут?" — подумала Гликерия.
У неё никогда ещё не было настолько провальных переговоров. Один из самых качественных союзников, которых она могла заполучить для своего господина, был упущен, а возможно ещё и принесет множество неприятностей.
Вдруг ей вспомнился Йенс, его лицо, его голос. Она свернулась, подобрав ноги и сцепив руки. И тогда ей стало по-настоящему плохо и одиноко в этом храме, забытом чужими богами враждебного мира.
Правительственная башня была огромной и серой. В ней не было украшений ни внутри, ни снаружи, множество квадратных окон опоясывали её на всех этажах, кроме самого верхнего, где был правительственный архив. К ней вел лишь один виадук из трибы легатов, также лишенный архитектурных излишеств.
По нему и шел своей гордой походкой победителя Дитрих, сын Эммериха, свежий триумфатор и человек, горячо любивший свой город, а до того, империю, осколком которой ему виделся Мерхон.
Но малое рождает большее. А потому осколок империи есть семя империи. Дитрих верил, что оно даст всходы, и комитет псиоников изведает новый путь к построению большого сообщества, которое изменит природу человека, позволит ему завладеть всей галактикой.
Но сегодня комитет был в опасности. Сами псионики
Стража здесь не носила панцирей, имела при себе только короткие мечи с кристаллическим напылением и не принадлежала к легиону, но стража обязана была знать всех значимых людей в лицо, и потому Дитриха молча пропустили, своеобразно приветствовав подтянутым видом. При начальнике воин становился подобен скульптуре, а отдавать честь в правительственной трибе не было нужды, здесь были свои особенные правила. Далее были лестницы, узкие мрачные коридоры, пока наконец легат не дошел до кабинета председателя, также охраняемого правительственной стражей. Из-под шлемов смотрели серые глаза не выражающие ничего.
Короткий стук. Легат открыл дверь и зашел.
Председатель сидел за просторным письменным столом, на котором лежало множество различных бумаг и стояла чернильница с пером в ней же. Лысеющий, некрасивый, только взгляд вырывал глаза из его отталкивающего лица, делая их похожими на две взрывающиеся звёзды, таков был взгляд псионика. Он только приподнял лицо и безэмоционально сказал:
— Дитрих. Как поживаешь, старина…
— Хорошо, Продром, у тебя как дела? Как здоровье?
Легат подошел и сел на стул для посетителей, боком стоявший к столу.
— Замечательно. Я же маг.
— Ты под присмотром магов.
— Да, — он едва улыбнулся, — а то развалился бы уже давно.
— Ну что же ты так, тебе ещё долго управлять нами.
— Мне бы уже на покой, — устало и недовольно проворчал Продром, — ну куда мне руководить?
— Ну да ладно, — Дитрих выдохнул, черты его застыли в маске серьёзности, а речь стала более чеканной, — ты уже, наверняка, слышал о заговоре?
— Я в курсе этих нелепых слухов.
— Нелепых? — усмехнулся Дитрих.
Продром отложил бумаги и деловито сложил пальцы, собравшись объяснить нечто важное он сделал свою речь чуть более резкой и хриплой:
— У нас есть более важные проблемы, нежели поиск шпионов и заговоров. До добра это недоведет, понимаешь ли. Я тут изучал историю города Эр, и тебе советую между прочим, нужно приобщаться к культуре мира, в котором мы теперь живем, в конце концов, пора уже. Так вот, один из их последних правителей плохо кончил, выискивая заговоры. Дошел до того, что видел заговорщиками всех подряд. Жену с дочерями сослал в монастырь, одного сына отравил, другого казнил. Всем, конечно, рассказывали, что всех сразила болезнь, а дочь и жена добровольно посвятили себя богам. Но со временем правда вскрывается. Потому что он казнил всех подряд. Купцов, генералов, землевладельцев… его и свергли. Ты хочешь, чтобы и нас свергли? Я не хочу, чтобы мое правление было отчаянным. Мы, псионики, управляем адекватно. Мы, понимаешь ли, не радикалы. Нам нужно сбалансированное и свободное общество, в котором каждый будет ощущать комфорт и безопасность. Мы не экспансионисты и не реформаторы. Мы гаранты этой системы. Народу нужна, понимаешь ли, стабильность.