Возвышение ученицы мага
Шрифт:
— К сожалению, стабильность есть иллюзия, Продром, — Дитрих ощущал, что псионик не внемлет его опасениям, и голос его стал более взволнованным, — Общество всегда находится в движении. Люди живут борьбой. У нас нету тех механизмов, нету того рычага, который был у империи. Мы здесь на чужой планете, ютимся в одном единственном городе. И маги здесь чувствуют себя иначе.
— Я тебе вот что скажу. На магах наше общество держится. Они главное, передовое сословие, понимаешь ли. А вот зачем расширяться безудержно? Так это для торговли. Больше товаров, больше связей,
— Да, торговля есть зло, Продром. Но именно маги выражают стремления торговцев к власти, именно маги исполнят их политический заказ на власть, которая будет больше ориентирована на внешнюю торговлю, на расширение рынка. Сами купцы ничего не сделают.
— Я знаю, что Леандр питает надежды что-то изменить в управлении. Это подлый, действительно плохой человек, гадкий тип. Но он не идиот! Не идиот, Дитрих. И нападать на комитет сегодня, понимаешь ли, это значит расшатывать обстановку изнутри, город в расстройство приводить. А как это можно, когда у нас такое окружение? На западе Ро, на юге Эр и Хон, на востоке гоблинские царства, дикие племена в лесах, понимаешь ли, — и тогда псионик, казалось бы утомился, он вздохнул и небрежно махнул рукой, — Все, Дитрих, я не хочу дальше слушать об этом всем…
— Ты недооцениваешь Леандра, Продром! — Дитрих не знал, как сказать председателю о своих мыслях более доходчиво, у обоих у них были только мысли и догадки, он и сам знал, что его слова не имеют веса, пока не будет сильных доказательств, — Знаю, что ты не поверишь мне просто так, — Дитрих встал и направился к выходу, перед дверью, он повернулся и добавил, — я уже отдал приказ о том, чтобы разведка легиона усилила бдительность, мы следим за магами, мы видим их активность, видим, что рыщут по всему континенту их агенты. Но ты, Продром, не хочешь видеть очевидного. Прощай.
— Не болей, легат.
Захлопнулась громко дверь.
Разочарование повисло в этой правительственной тишине.
Все время после триумфа Йенс наслаждался спокойствием.
— И кто же будет править, если не комитет?
— Маги, — ответил Матиас.
Тобиас только потягивал кофе с мёдом и сливками. Мыслями он был где-то внутри своей души, что простиралась на многие поля, которые он посещал единожды, и образы которых покрыли его сознание, как трава покрывает землю.
— Маги не могут править обществом, — все также спокойно говорил Йенс.
— Сословие магов самое светлое из всех.
— Это всего лишь неправда.
Йенс пил горький кофе, без добавок, наслаждаясь его оригинальным вкусом, который не каждому придется по душе. Натуральность была в его вкусе, в этом выражалась близость к вещам, как он это называл. Думаю об обществе в этом духе он не мог воображать себе смещение действующего правительства, которое несмотря на все свои минусы обладало главным в его глазах качеством, а именно, адекватностью. Талант
— Ты воин. Ну же, разве тебе не должен быть присущ какой-то авантюризм, что ли? Нет? — у спорящего Матиаса чуть светились глаза.
— Я воин лишь в том смысле, что сражаюсь. Вообще-то я легионер.
— Легионер не воин? — включился Тобиас, и покровительственно произнес, — низко же ты оцениваешь своих товарищей и самого себя.
— Да, легионеры не воины. Воины сражаются, следуя за вождем. Легионеры подчиняются приказам.
— Воины не подчиняются? — спросил Матиас.
— Не всегда.
— Мой отец сражался и заслужил звание гражданина в бою, ты хочешь сказать, он не был воином?
— Всё, это разговор ни о чем, — отмахнулся Йенс.
Матиас недовольно фыркнул и опрокинул свой кофе залпом, после чего его глаза слегка округлились. Он понимал Йенса и вместе с тем не хотел понимать. Принадлежащий к легиону, более близкий к правительству города, Йенс мысленно не позволял себе мириться с устареванием существующего порядка, который был для него соком жизни.
— Ты надеешься на карьеру?
— Я не просто надеюсь, — Йенс усмехнулся, — я делаю все что должен. В легионе долг и есть карьера.
— Ладно, Матиас, — вновь заговорил Тобиас, — будут маги у власти или псионики, легион то от этого никуда не денется, он, как говорится, один из столпов нашего общества.
На это Йенс одобрительно кивнул.
Возникла недолгая пауза.
— Мне пора, друзья, — Йенс встал из-за стола.
Он пожал руку сперва Тобиасу, потом Матиасу, и весьма бодро покинул помещение, вид у него был жизнеутверждающий, и след он оставил радостный.
— Так и веет от него теперь уверенностью, — добродушно произнес Тобиас.
— Да. Много на себя берет, вояка.
— Он не такой мечтатель, как мы, — тон Тобиаса стал серьёзным, — но все же, он наш друг, и это главное.
Немного подумав, Матиас ответил:
— Да, ты прав.
Был вечер. Солнце ещё только вышло из-за Дома, и свет заливал башни. Кофейный запах подговаривал заказать ещё слащённого просветляющего напитка.
Но в этот момент за столик сел Диодор. Они не заметили, как тот вошел внутрь, слишком сильно предавались внезапному удовольствию от столь утонченного момента жизни.
— Что нового, Диодор, как родители? — спросил Матиас.
— Родители в порядке. Отец лечит какого-то легата, хорошо платят. Но позже об этом. У меня есть новость.
— Что за новость? — спросил Тобиас, словно что-то уловил в голосе мага.
Диодор наклонился к ним и тихо произнес:
— Новое время грядет.
Глава третья. Революция синих ленточек
Воздух стал накаляться от человеческой озлобленности. И пока бежевая планета величественно висела на небосводе, люди под ней вторили её колоссальным бурям поднимающимся ветром своих разъяренных душ.