Вперед в прошлое 10

Ратманов Денис

— Это да, мокрую не примут, — согласился водитель и махнул на двор. — Вон там админкорпус. Попробуй договориться. Может, пожалеют. Вряд ли, конечно, но…

— А к кому обратиться? Кто такие вопросы решает?

— Хе, хваткий пацан! Будет толк.

— Директор? — спросил я, развернул ладонь, куда сразу же упали капли дождя.

— Не, директор — сильно круто. Антон Петрович есть такой. Это замдиректора, у него кабинет на втором этаже слева от лестницы. Беги давай, пока дождь не начался.

Другого выхода не было, и, поблагодарив ростовчанина, я рванул к админкорпусу, стараясь

опередить дождь.

Внутри здания кишел народ, бегали женщины с документами, хлопали двери кабинетов доносились голоса, крик, на меня никто не обращал внимания.

Возле нужной двери я замер. Пошлют? Не пошлют? Только собрался постучать, как услышал басовитое бормотание в кабинете. Когда говоривший смолк, донесся крик:

— И что? И куда мне столько муки и отрубей девать? Склад завален! Берем только нал.

Опять бормотание. Басовитому ответили уже тише. Я сунул руку в нагрудный карман, где была наличность, вытащил пачку денег, отсчитал десять тысяч, разделил на две части, одну спрятал, другую зажал в руке. Дверь распахнулась, и из кабинета вылетел злющий бородатый мужик.

Что злющий — плохо, замдиректора, наверное, тоже злой. Но ему нужен нал. Насколько я понял, все сдают пшеницу, расплачиваются мукой или отрубями. Не дожидаясь, пока дверь закроется, я вошел, ведь от меня сейчас зависел успех нашего общего дела.

— Здравствуйте, Антон Петрович, — проговорил я, глядя на лысого невысокого мужчину средних лет с невыразительными чертами лица, такого увидел — сразу забыл.

От удивления он шевельнул надбровным валиком, где напрочь отсутствовала растительность. Я шагнул к столу и проговорил:

— Нам нужна ваша помощь, если вы не поможете, мы банкроты.

Я припечатал ладонью к столу две тысячных купюры и продолжил, не убирая руки:

— Мы с отцом решили заняться бизнесом, продавать муку. Сделали глупость — купили пшеницу, немного, всего три тонны, и привезли на арендованном авто с плохим тентом. Начался дождь. — Он глянул за окно, кивнул. — Если будем стоять в очереди, товар пропадет. — Я добавил еще тысячу. — И водитель отказывается ждать, а грузовик арендованный. Нам нужно срочно сгрузиться. — Еще тысяча. — Иначе все пропало, и мы банкроты. Поможете?

Еще тысяча. Антон Петрович посмотрел на меня, на деньги. Я убрал руку и добавил:

— Пожалуйста! В следующий раз мы будем покупать у вас муку напрямую без этого всего, если цена нас устроит.

— Сто двадцать рублей за килограмм, — холодно ответил Антон Петрович. — Второй сорт — сто рублей.

— Поможете? — спросил я, совсем обнаглев, подвинул папку, закрыв деньги.

Антон Петрович подтащил ее к себе вместе с деньгами.

— Еще раз, что нужно?

— Проехать без очереди на пробы и максимально быстро сгрузиться. Всего три тонны. И… сегодня же получить товар, вы ж сами понимаете, как это мало. А у нас машины арендованные, все оплачено. Не дайте прогореть!

— Три тонны — это смешно, — скривился он.

Я кивнул, холодея, что он деньги возьмет и не поможет.

— Сам уже понял, что глупость сделали. Хотя мы договорились расплатиться товаром, могу — деньгами или соляркой. Мало, да, но надо с чего-то начать.

— Тонну муки первого сорта сверх вашего возьмете? —

деловито поинтересовался он. — Есть на чем везти?

— Есть, — я еще раз кивнул. — Купим.

— Стоимость помола в вашем случае… — Он прищурился, считая в уме. — Десять процентов от стоимости муки. У вас будет первый сорт… Если будет, если пшеница пройдет проверку. Стоимость тонны такой муки — сто тысяч. Итого тридцать тысяч.

Лучше получить тонну сверху и пойти на его условия, чем потерять всё, потому торговаться я не стал.

— По рукам.

— Значит, заезжаете, пока ждете результат из лаборатории, оформляем сделку, грузим нашу муку, — проинструктировал Антон Петрович. — А чего ты пришел, а не отец?

— Его водитель кинуть собрался, — признался я. — Машина-то арендованная. Вот он и сторожит товар. Давайте скорее — дождь…

Замдиректора рывком поднялся, накинул куртку.

— Идем.

Он сел в ржавую оранжевую «двойку», припаркованную возле админкорпуса, жестом пригласил меня в салон, и мы поехали мимо очереди из грузовиков, остановились напротив грузовичка Анатолия. Я вылез, в двух словах объяснил отчиму, что к чему, он поджал губы, и я сказал:

— Муку куплю за свои. Не переживайте.

Воспрянув, он направился к своему «КАМАЗу», а я уселся рядом с Анатолием, чтобы он никуда не свинтил. Подпиравший его «Зил» отъехал.

— Едем за этой машиной. — Я указал на «жигуль».

Беззвучно матерясь и уничтожая меня взглядом, Анатолий покатил за «двойкой», а за ним пристроился «КАМАЗ».

— Если с пшеницей кидалово, и она негодная, денег заплатим только за час, — пригрозил я.

Анатолий покраснел.

— Я тут при чем? Я просто водитель.

— Кидала вы, вот при чем, — проговорил я. — Знали про очередь, ничего нам не сказали, чтобы побольше с нас стрясти. Нет вам доверия.

Водитель поджал губы и смолчал.

Дальнобойщик, который мне помогал, уже раздобыл пропитание и отобедал пирожками, допивал кофе. Видя, как мы проезжаем мимо, показал «класс».

Дальше я поехал с Анатолием на эстакаду, где сотрудник лаборатории должен был брать пробы пшеницы, а Василий — на склад за мукой. После взятия пробы мы с молчаливым Анатолием встали внутри хоздвора у забора, дожидаясь результатов. Загрузившись, Василий поставил «КАМАЗ» рядом с грузовичком, перекрывая Анатолию выезд, вылез на улицу, проверил тент, которым накрыли пшеницу и кивком пригласил меня выйти.

— Как ты это сделал? — шепотом спросил он. — Ну, договорился.

Я пожал плечами и сделал невинное лицо.

— Попросил нам помочь. Пообещал купить муку, узнав, что им нужен нал.

— Рано радоваться, — проворчал отчим. — Вдруг наша пшеница хреновая? Сколько сил и денег на ветер, обидно! И нервов. А они не восстанавливаются.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанское, — сказал банальность я. — Думаю, если пшеница не соответствует, это тоже решаемо.

— Если плесень там, ее в общую кучу не кинут, она все испортит. Придется нам продавать ее мешками курям. Ездить и продавать, хорошо если вложенное отобьем. А до того по мешкам пару дней рассыпать. Заработали, называется! — Он всплеснул руками. — Все на нас, лохах, заработали, а мы — в говне!