Вперед в прошлое 10

Ратманов Денис

— Че, реально Андрюша из окна прыгнул? — спросил он. — А почему?

— Не знаю, — соврал я. — Может, это вообще неправда. Сейчас бабушка все выяснит у тети Иры и расскажет.

— Неудобно получилось, — проговорил отчим, доедая борщ. — Но откуда я знал, шо нельзя говорить? Думал, она знает.

Воцарилось пятиминутное молчание. Бабушка вернулась понурая и почерневшая, уселась на свой стул и уронила лицо в ладони. Никто не решался спрашивать, а у меня душа сжалась, так жаль ее стало. Наркоманов не жалко, кем стать —

выбор каждого, а вот их родителей… Не вырвать ведь родного человека из своей жизни, не выбросить. Когда ребенок садится на иглу, это самое страшное проклятье.

— Так я и знала, — пробормотала она, — говорила Ирке, а она не слушала. Мол, мой сын, сама все знаю. Разбаловала ребенка!

— Так что? — осторожно спросил Юрка. — Как он?

— Повторная попытка суицида, — сквозь зубы процедила она и покачала головой. — Предатель! Страдают они, видите ли, на ровном месте. А что мать с ума сходит, что мы мучаемся, им все равно. Нет нас для них! Нас — которые ради них жизнь отдать готовы!

Похоже, придется мне ехать в больницу к братцу, перепрограммировать его. Или он обречен, потому что гнилушка?

— Это вы бросьте, — сказал отчим. — Не надо отдавать жизнь, вы нам нужны.

— Не буду, — качнула головой бабушка, поднялась, и вдруг ее лицо перекосило, она скомкала халат на груди. — Извините — сердце. Пойду выпью корвалол.

Юрка вскочил, вытянулся по струнке. Подбежал к бабушке и взял ее под руку.

— Идемте давление мерить, вдруг надо пить таблетки?

Они удалились, отчим побежал за ними, а я подумал, что чужой парнишка переживает из-за бабушки больше всех на свете. Наверное, больше меня, потому что у меня есть дед, мама, брат и сестра, а у него нет никого, кроме нее.

Давление у бабушки повысилось, она выпила половинку таблетки и легла в кровать, Юрка дежурил рядом. Василий топтался и сопел — чувствовал себя виноватым.

Со двора донесся радостный собачий лай, скрипнула калитка, затем — дверь в прихожей.

— Эльза Марковна! — позвал Каналья. — Позвонить можно?

Я вышел ему навстречу, приложив палец к губам.

— Тш-ш, плохо ей. Давление. Ты мне собрался звонить?

Он молча кивнул на выход. Уже на пороге сказал:

— Курит она много. Как ни убеждал — не бросает.

Он достал сигареты, сунул в зубы, прикурил, щурясь на огонек «Зиппы».

— А сам-то? — сказал я с укоризной.

— Ветераны все курят, — ответил он. — Да и я — другое дело, молодой пока еще. Как торговля? — Он посмотрел на «КАМАЗ».

— На удивление хорошо. На один участок заработал. Думал с тобой съездить на «Победе» их смотреть, но теперь не получится? Да и бабушку бросать боюсь.

Докурив и отправив окурок в консервную банку, Каналья пожаловался:

— Вроде и деньги большие зарабатываются, а не вижу их. Ни мотоцикл, ни «запорожец» паршивый не могу купить. То одно надо, то второе, то третье.

— Та же

история. Бизнес на этапе развития требует больших вложений. Потом будут нужны ангары, туда — оборудование, подъемники, столы, станки. Страшно подумать, сколько это денег. Но я уверен, все отобьется.

— Мне нужна машина, — сказал Каналья. — Просто позарез нужна хоть какая-то колымага. Куплю кузов с документами, восстановлю — конфетка будет.

— Хорошее решение, — одобрил его задумку я.

— Можно на продажу так машины собирать, но это потом. На чем поедем? Или отложим, я-то с Эльзой Марковной договорился насчет «Победы», а ей плохо.

Откладывать важное дело было нельзя. Чем быстрее мы определимся, тем лучше.

На порог вышел отчим, пожал руку Алексея. Он был не в курсе, что Каналья пытался ухаживать за мамой, но получил от ворот поворот. Зато Каналья все знал и неприязненно косился на более удачливого соперника.

— Что вы тут замолчали? — спросил ни о чем не подозревающий Василий.

— Нужно посмотреть участки под наш бизнес, — сказал я. — Мы думали ехать на бабушкиной «Победе», но без бабушки нельзя…

Мой расчет оправдался, окрыленный успехом отчим предложил:

— Поехали на грузовике. Это ж недалеко?

Каналья нахмурился, хотел возразить, но, поразмыслив, не стал этого делать, ответил:

— По всему городу. Не тяжеловато будет? Как-никак возраст, долгая дорога, нервы… Обратно, так уж и быть, своим ходом доберусь.

Похоже, Каналья решил взять отчима на слабо, и он повелся, как ребенок:

— Если надо, значит, надо. Поехали!

— А бабушка? — встревожился я. — Я буду волноваться.

— Попросим Юрку быть на связи, — предложил Каналья.

Отчим, не подозревающий, что им манипулируют и его разводят, потер руки.

— Паш, иди договаривайся с Юркой, и погнали.

Я вошел в дом. Бабушка дремала на кровати, положив руку на сердце. Каюк сидел в кресле рядом. Встрепенулся, увидев меня, подался навстречу.

— Мы в город едем, — сказал я. — Надо что-нибудь купить? Лекарства, например.

Бабушка открыла глаза и сказала по возможности бодрым голосом:

— Клофелина упаковку… Хотя нет. Две таблетки есть, сама куплю, как поеду товар передавать.

— У тебя давно давление? — поинтересовался я. — Я к тому, что клофелин — очень сильное лекарство. Если ты не гипертоник со стажем, нужно что-нибудь помягче.

— Недавно, — призналась бабушка. — Поднимается, когда нервничаю. Началось летом еще, когда узнала про болезнь Оли, чуть не померла.

— Сходи к врачу, — посоветовал я. — Пусть выпишут нормальные таблетки, полегче. Рано тебе клофелин.

Она скривилась.

— Ненавижу ходить по врачам. Ладно молодой ходит, его вылечить могут, а я — что? Приперлась старуха, помирать пора, а она — лечите меня! Вон, соседки пусть ходят, врачей нервируют.