Вперед в прошлое 9
Шрифт:
— Пусть побудут вдвоем.
— Чего это он? Потому что маме директор винзавода угрожал? Защищает ее? Это вообще опасно?
— Просто блеф, — ответил я на последний вопрос и объяснил, значение слова, сомневаясь, что брат знает его.
Бормотание и шуршание в прихожей стихло, едва слышно хлопнула дверь в спальню. Мы с братом молча сидели друг напротив друга, я вытащил из рюкзака электронные часы и смотрел на время: было двадцать минут восьмого. В восемь должны прийти продавцы акций.
О чем говорят мама и ее кавалер? Он
Что он за нее вписался, конечно, хорошо, но я чувствовал: дело не только в этом. Но пока гадать бессмысленно, остается ждать новостей. В идеале мне надо поговорить с ним, ведь мама многих вещей не понимает. Вот только будет ли у меня время в промежутке между моментом, когда он уйдет от мамы, и продажей акций?
Ответ я получил раньше, чем рассчитывал. Василий Алексеевич, оставив маму в спальне, обозначился в проеме двери, уперев руки в боки.
— Доброго вечора, парни, — поприветствовал нас он с сильным южным акцентом, кивнул в мою сторону. — Ты — Павел, который бизнесмен?
— Можно и так сказать, — насторожился я. — Приятно познакомиться.
Я протянул руку, но жать ее Василий Алексеич не стал:
— Где ты так ладони ободрал?
— С мопеда упал, — улыбнулся я.
— А ты — Борис, художник, — констатировал он.
— Типа да, — кивнул Боря и посмотрел на меня, в его взгляде читался вопрос.
— У меня разговор к Павлу, — сказал гость, поставил стул спинкой к столу, оседлал его.
— Выйди, пожалуйста, — попросил я Бориса, тот кивнул и испарился.
— Слушаю. — Я повернул голову к Василию Алексеичу.
Тот уставился на меня, сморщив лоб и сжав челюсти — очевидно, стараясь устрашить своим грозным видом, а мне было… странно, что ли, наблюдать, как человек, будто ощетинившийся кот, пытается напугать меня своим видом.
— У вас ко мне какие-то претензии? — прямо спросил я, подвигая к себе часы.
Он мотнул головой.
— Не совсем. Ты, вот, в нового русского играешь, а мама твоя… Она в опасности, в настоящей, из-за твоих игр! Вот дались тебе те акции? Это же воздух! Пшик! Зачем маму подставляешь?
— Ладно, если акции — пшик, почему ваш директор за ними гоняется и опустился до угроз?
Мой вопрос заставил его с полминуты поскрипеть мозгами.
— Как ты не поймешь, — снисходительно сказал Алексеич, — они ему нужны, шобы править заводом. Стать его хозяином. У тебя их для этого мало, потому они просто бумага, а маму твою… — Не найдя слов, он изобразил на лице то ли испуг, то ли скорбь.
— Нет, — отрезал я. — Акции — это как бы кусочки завода и виноградников. Виноградники стоят где? На земле, которая числится за заводом. Вот это и есть главная ценность акций. Акции — равно земля. И я не предполагаю этого, я это знаю. Как и знаю, что земля в нашем поселке будет стоит сотни тысяч долларов.
Сбитый с толку Алексеич задумался, почесал лоб, видя, что он поддается убеждению, я продолжил:
— И если так,
Алексеич кивнул, шевельнул усами так, словно что-то хотел сказать, но передумал. Помолчав немного, все же проговорил:
— Он же ей жизни теперь не даст! И мне, бо вступился за нее.
— Вы поругались из-за мамы с директором? — округлил глаза я.
Он кивнул.
— Сказал, если шо с ней случится, я ему голову откручу.
Серьезный выпад! Я бы сказал, достойный.
— А зачем вам та работа? — спросил я. — Все равно ж там не платят, вином зарплату выдают, а его поди продай. Есть много более интересных и денежных дел.
Глаза Алексеича сверкнули — он почуял деньги, и сказал:
— Шо ж не продашь? Оля сказала, шо вашему деду вино надо. Вот он и купит.
Похоже, тема с акциями его больше не волновала. Зато Алексеич волновал меня. Мама говорила, у него свой грузовик — как раз то, что надо для будущего бартера. Но предлагать поработать вместе я ему не стал. Нужно присмотреться к этому человеку. Для начала я захотел узнать, не гнилушка ли он — нет, обычный человек, простой работяга, как раз то, что надо. Посмотрю, как он себя проявит до нового года, и буду решать. Может, в кои то веки, получится у нас семейный бизнес или типа того.
— Чай будете? — спросил я, поднявшись и наполняя чайник водой. — Или кофе? Натуральный, заварной.
— Кофе! — радостно, как мальчишка, воскликнул Алексеич и добавил робко: — С сахаром, если можно.
— Понял. Сделаю.
— И Оленьке сделай, если не трудно. И Боре. Вместе чай попьем.
Получается, он пришел знакомиться с семьей любовницы? Если так, он или вообще дурак, или намерения у него более чем серьезные. А значит, надо торопиться с постройкой дома, потому что скоро в нашей квартире будет не протолкнуться. Вон, щенок добавился, уже тесно.
В более благополучное время многие люди, оказавшиеся в похожей ситуации, снимали отдельное жилье и жили друг у друга набегами. При Союзе считалось нормальным, когда все спали друг у друга на головах, а в девяностые и вовсе жили по шестеро человек в однушке — из-за нищеты. Молодые вили гнезда на кухнях и балконах. Так что, если решится уйти от той жены, Алексеич поселится тут, а Наташка переедет на кухню, а скорее всего — навсегда к Андрею.
Алексеич метнулся в прихожую, зашуршал пакетом, принес вафли, разложил на четыре кучки по две штуки каждому и, не дожидаясь кофе, захрустел лишней нечетной вафлей. От деланой агрессии на его лице не осталось и следа.