Вперед в Ссср

Савин Влад

Однако "магдебургское право" исключение не знает. Воздух города делает человека свободным - подвластным лишь магистрату, и больше никому. Какое бы преступление этот человек ни совершил - судить его может лишь городской суд. Своих не выдаем никому - нарушишь этот закон один раз, и не будет больше закона. И не будет больше города Дрогобыча, живущего по Магдебургскому закону.

То есть, и выдать нельзя, и не выдать нельзя.

Но бургомистр нашел выход. И обращается к Чародею - не губи город, покинь его. Завтра в полдень, когда истечет срок ультиматума, перед тобой откроют ворота. И мы умываем руки - не будучи ответственными за твою судьбу.

И тут среди зала открывается проход в иное время, из которого появляются четверо, странного вида. Вернее, трое - один,

кто из двадцать пятого века, еще похож на здешнего дворянина, а в остальных тут же узнают "демонов", которых не так давно стража ловила.

Командир, "дядя Ваня", с немецким автоматом наперевес, на ремне гранаты болтаются.

Ординарец Петруха с пулеметом МГ-42.

Женщина, одетая по-мужски, в штанах - снайпер Татьяна с винтовкой СВТ.

Стоп, а отчего здесь сразу не началось "хватай демонов"? Тут и современное оружие нашим бы преимущество не дало: во-первых, не знают там его возможностей, а оттого и страха не имеют, а во-вторых, совершенно не нужна нам кровавая баня по отношению к городским, еще неизвестно как это Чародею понравится. Хотя по сюжету, партизаны сорок второго года ну совершенно не ефремовские толстовцы, так что если бы войну начали не мы... Положить в пару очередей всех в зале, кроме нашего клиента, ну а его под руки и в Дверь? Вот только города тогда завтра не будет.

Так что мы пришли с миром - хотя готовы и воевать.

Вот только лица у местных - даже не напуганные, а ошалелые. И смотрят на Татьяну.

– Пани Анна?

Случай не столь уж невероятный - даже товарищ Федоров рассказывал, как в его партизанской дивизии, политрук диверсионной роты Николай Денисов оказался схожим с каким-то польским офицером (совершенно не родственником) как брат-близнец. А в будущем, мой Адмирал говорил, даже конкурсы двойников проводились. Ну а дочку почтенного цехового старосты города Дрогобыча, человека уважаемого и одного из богатейших здесь, все члены магистрата видели не единожды. Разговоры ходили, что она и ведет себя неподобающе благовоспитанной пани, и письма пишет неизвестно кому - но чтобы она и вместе с посланцами нечистой силы? Красные пентаграммы на шапках кто еще может носить?

Но хоть до драки в первый момент не дошло. И ученый из будущего говорит:

– На пощаду надеетесь? Зря.

И открывает на стене экран, как в кино. Если у них век двадцать пятый, то техника должна быть - слышала, какие приборы, изображение и звук записывающие, уже через пятьдесят лет научатся делать, а что-то и в руках держала, и даже пользоваться умею, ну а через пятьсот - могут вполне и голограммы, неотличимые от реальности, писать, сохранять, и передавать. И размер таких устройств, хоть с фотоаппарат "минокс", или еще меньше. Так что - не фантазия. Да ведь и фильм наш - прежде всего, про людей, ну а наука и техника лишь антуражем!

И видят все - как в одном из шатров, что на поле за городскими стенами стоят, пируют главари католической армии. И первый среди них, главный наш враг и злодей, посланец Папы, Генрих Крамер, доминиканец, инквизитор, автор пресловутого "Молота ведьм". Фанатик, искренне считавший, что послан самим Господом, чтобы спасти мир от ереси. Гордился, что лично отправил на костер несколько сотен ведьм и еретиков. Всегда искал лишь виновных, даже не пытаясь никого оправдать. Размахивая папской буллой, свирепствовал в германских, польских, чешских землях - так, что например, в городе Инсбруке даже епископ выступил против, освободив арестованных Крамером женщин, а самого инквизитора выслал из города, чтоб не случилось бунта (прим.авт.
– Крамер, лицо историческое. И все приведенные факты соответствуют истине).А сейчас он охотится за Чародеем, желая схватить и сжечь.

А паны, что за столом сидят, недовольны. Спрашивают инквизитора:

– Вы своего еретика получите, и на костер. А нам, если город ваши условия примет, по домам идти, с вашим святым благословением? Зачем тогда сюда тащились? Мы, знаете, поиздержались! И у нас еще тысяча наемных немецких ландскнехтов -

им с каких грошей платить?

– Не беспокойтесь, дети мои: усердие в защиту Веры должно быть щедро вознаграждено, так указал Господь - отвечает Крамер - и очевидно, что все, кто помогал еретику, и сочувствовал ему, также не должны избежать наказания. Если Дрогобыч сдастся, это всего лишь значит, что мы войдем в открытые ворота, нам не придется стены штурмовать, губя христианские души.

– Плевать - вставляет слово пан Ржевуцкий, самый важный из всех - зачем тогда нужны наемники? Не беда, если после штурма их останется поменьше, нам дешевле обойдется!

– Ваше право, достопочтенный пан - продолжает инквизитор - что до меня, то я претендую лишь на головы преступников, и штраф, который город Дрогобыч будет обязан уплатить Святому Престолу. После чего я удалюсь, исполнив свой долг, ну а вы вправе поступить со схизматиками по собственному усмотрению.

– Так вы, ваше священство, обещали жителям города неприкосновенность?

– Сын мой, а разве прежде я не обещал вам, что Дрогобыч будет отдан вам на разграбление на три дня? И стыдитесь - если вы решили, что слово, данное прежде добрым католикам, весит меньше, чем обещанное схизматикам!

– Отче, а как нам отличать истинных католиков от православных еретиков?

– А убивайте всех, дети мои - Бог на том свете сам узнает своих, и откроет пред ними врата рая! Я же дарую отпущение грехов всякому, участвовавшему в сем богоугодном деле!

Может быть, и антиисторично - зачем панам сжигать дотла формально польский же город? Такое было позже, в эпоху Руины, когда между католиками и православными шла война на истребление - не было тогда еще никаких "украинцев", рубеж пролегал по вере, если ты православный, то русский, если католик - то поляк. И не было уверенности, что захватив чужой город, ты его удержишь, а удержав, получишь с него налоги, экономика тогда уже была сильно разорена войной - а оттого, проще было все сжечь, всех перебить. И точно так же было в "цивилизованной" Европе - в Польше при шведском "потопе", в Германии в Тридцатилетнюю войну. Но сделаем скидку на польский гонор - если пану Ржевуцкому попала вожжа под хвост, и он всерьез решил, вырезать еретиков поголовно, заселить по новой своими поляками. И не одни ученые историки будут наш фильм смотреть!

Лючия Смоленцева.

Стою на стене, у меня в руках винтовка СВТ с оптикой. А внизу - армия врагов!

Пусть это лишь сцена из фильма. А я представляю, как это было бы по-настоящему! У меня дома смотрят кино, где Софи Лорен меня играет, и как она там немцев убивает словно мух - а мне уверенной хочется быть, что я в настоящем бою не струшу, как эта, из "Зорей тихих", что в панику ударилась и старшину Васкова подвела.

Но мой рыцарь и слышать не хочет, чтоб меня взять с собой. Хотя уже после войны были у него дела славные и опасные - как например Гиммлера, последнего из фашистских главарей, живым поймал. А я о том лишь после узнала! С парашютом разрешил прыгнуть - и то, лишь потому, что меня Пономаренко поддержал. Интересно, сколько девушек в СССР (и не только) после в аэроклубы записались?

Я тоже хочу - как Нина (из нашей Академии) там учится, и сама уже летала на По-2. Мне сказали, что этот самолет даже из военных летных школ списывают, но в ДОСААФ он еще долго будет - дешев и прост, а главное, "сам взлетает, сам садится - чтобы на нем разбиться, надо очень постараться". Интересно, что мой муж ответит, когда я ему скажу, о своем желании? Когда в Москву вернемся с этих съемок.

Пока что - только кино мне и остается. "Иван-тюльпан" как водевиль был, не всерьез - ну где вы в жизни партизан верхом на медведях видели? И кто на войне, дуэльные правила соблюдает - это к эпизоду, где я и Жерар Филип на шпагах деремся, а все смотрят, и русские и французы, про войну забыв? Здесь же, больше на жизнь похоже - даже наш будущий Великий Режиссер сказал, "Люда, у вас отлично получается, вы так вживаетесь в роль". А я всего лишь играю себя - вообразив, что это не кино, а всерьез!