Врач космического корабля
Шрифт:
– Абсолютно, – ответил Спаркс, осторожно подстраивая переменные конденсаторы. – Я хочу послать сигнал на нашей частоте приема. Этот сигнал поймает наша приемная антенна, и я смогу подстроить частоту.
Он щелкнул по микрофону и что-то зашептал в него. Его голос загремел из приемника, заглушая марсианскую передачу.
– По мне, звук достаточно силен, – сказал Дон.
– Да, – Голд был очень угрюм. – Но мы передаем с антенны на антенну, с расстояния каких-нибудь в сто футов. А сколько миллионов миль до Марса?
– Но у них там антенны намного
– Хватит, – вмешался Дон. – Давайте посмотрим, сможем ли мы пробиться.
Их разговор грозил выйти за пределы рубки: в этот миг в дверях показались Курикка и Угалде, а за ними спешил каптенармус Дженнет. Спаркс мучительно медленно вел точную настройку частоты, то и дело проверяя сигнал, пока тот, наконец, не устроил его. Наконец он подал полную мощность и подключил микрофон. Он смущенно откашлялся, затем щелкнул тумблером включения передачи.
– «Иоганн Кеплер» вызывает Марсианский центр. Жду ответа... Как слышите, прием...
Отчетливо выговаривая слова, он повторял свой вызов снова и снова. Бормотание приемника, воспроизводящего слова Спаркса, аккомпанировало передаче. Затем он отключил энергию и выпрямился. В принимаемой ими передаче не произошло никаких изменений.
– Ничего не вышло? – спросил Дон.
– Пока рано говорить об этом, сэр. На таком расстоянии нашему сигналу требуется несколько минут, чтобы добраться до Марса. Да еще столько же их сигналу, чтобы проделать обратный путь. – Спаркс включил установку и снова начал передавать сообщение.
Записанный текст по-прежнему шел в эфир, а большая красная секундная стрелка на циферблате висящих в рубке часов неумолимо продолжала свой бег.
Минуты летели. Никто не отваживался задать вопрос, а тишина стала хуже слов. И Спаркс в конце концов рассеял чары. Он опустил микрофон и отключил питание. Когда он обернулся, все увидели его лицо, покрытое бисеринками пота.
– Прошу прощения, капитан, но у нас ничего не вышло. Нашему сигналу не хватает мощности. Буря оставила изрядный шумовой фон, и мы никак не можем сквозь него пробиться.
Он осекся, так как приемник вдруг замолк, и в установившейся мертвой тишине пошел текст нового сообщения:
– «Иоганн Кеплер» – вы на связи? Принят очень слабый сигнал на частоте корабля, но разобрать сообщение невозможно. Кто на связи? Повторяю – слышите ли вы нас? Марсианский центр вызывает «Иоганна Кеплера». Мы приняли очень слабый сигнал на вашей частоте. Но не можем разобрать его.
– Это буря, – пояснил Спаркс. – Видите, нам не хватает мощности.
– Вы сделали все, что смогли, – подбодрил Дон. – Никто вас не винит.
Винить было некого.
И что толку?
Если они не смогут связаться с Марсом, то можно заказывать гроб.
Глава 8
Все отвернулись, лишь Дон не отрывал взгляда от примитивного передатчика, словно хотел заставить его работать силой собственной
– Нельзя увеличить мощность? – спросил он.
Спаркс отрицательно покачал головой.
– Я и так перегрузил все схемы на сорок процентов. Некоторое время они могут выдержать это и не сгореть. Вы же видите, я каждые пять минут отключаю питание. Перегрузи их еще чуть-чуть, и они сгорят сразу, как только я дам напряжение.
– Нельзя подобрать другие схемы?
– Боюсь, нет. Собрать эту штуку было легче всего. Большую часть времени мы с Голдом убили на рытье в хламе, какой смогли обнаружить. Но по мере приближения к Марсу сигнал будет улучшаться. В конце концов нас услышат.
– В «конце концов» – не очень обнадеживающий срок, – заметил Угалде. Он подошел к передатчику и встал рядом, покачиваясь на носках и заложив руки за спину, словно перед студенческой аудиторией. – В данный момент, хотя и с величайшей досадой, я должен признать, что навигация мне пока что недоступна, но я, тем не менее, способен рассчитать любую орбиту. Я не хотел бы разубеждать вас, но я выудил все что мог из записей последних расчетов погибшего навигатора. Ошибка в нашем курсе возрастает с каждой секундой, а чем больше ошибка, тем труднее ее исправить. Сейчас я попытаюсь провести аналогию.
Представьте себе, если сможете, длинный пологий стол, по которому скатывается шар. Если шар скатится точно вниз, то попадет в колышек, вбитый в футе от стола. Если шар слегка сбить в сторону, он покатится под углом к правильной траектории. Однако достаточно легкого толчка, чтобы он опять покатился прямо и все же попал в колышек. Но легкого толчка сразу после отклонения. Если же коррекцию не провести сразу, то через некоторое время шар отклонится от нужной траектории на несколько футов, и чтобы компенсировать погрешность, потребуется сильный удар.
Чем дольше мы заставим корабль ждать, тем больше расчетов понадобится. Вы, конечно же, поняли, что шар – это наш корабль, а колышек – Марс. Мы потеряли довольно много времени. Если промедлить дольше, мы не сможем провести коррекцию полета, необходимую, чтобы вывести корабль на нужную орбиту. Контакт с Марсом должен быть установлен – и немедленно.
После этих слов нечего было добавить, и в рубке повисло такое плотное и унылое молчание, что хоть ножом режь. Спаркс посмотрел по сторонам и, скользнув взглядом по лицам, вернулся к столу.
– Не смотрите на меня, – защищаясь от пытливых взглядов, громко произнес он. – С теми частями, что у нас были, я сделал все что мог! Я смастерил передатчик, и он работает. Вы сами слышали. Он дает все, что можно. Больше я ничего не могу сделать. Все же это речевой передатчик с модулированием сигнала, а не радар или генератор сигналов, просто излучающий импульс энергии. Это все, что у нас есть.
Дон ткнул его в плечо, причем сильнее, чем намеревался.
– Вы упомянули радар? – Дон быстро отошел, увидев изумление на лице радиста.