Врата Мертвого Дома
Шрифт:
— Твои бы слова… — пробормотал Сон. — Ладно, иди уже, капрал, ты теперь почти такой же уродливый, как я, у меня аж живот сводит.
— У нас там полно лишних глаз — тистеандийских, если хочешь примерить, капитан. Последний шанс.
— Не хочу, капрал, но за предложение — спасибо.
— Всегда пожалуйста. Прощай, историк. Прости, что не получилось лучше с Кальпом и Гебориком.
— Вы сделали больше, чем кто бы то ни было мог надеяться, Геслер.
Солдат пожал плечами и повернулся к стоявшей у берега шлюпке.
— И ещё. Командор Бальт?
— Да?
— Мои извинения Кулаку за сломанную руку.
— Сормо сумел её исцелить, капрал, но твои слова я передам.
— Знаешь, командор, — сказал Геслер, прежде чем забраться в шлюпку. — Я тут заметил: у вас с капитаном на двоих три глаза, три уха и почти полная голова волос.
Бальт резко развернулся и пронзил взглядом капрала.
— В смысле?
— Да просто так, заметил. Увидимся в Арэне.
Дукер смотрел, как Геслер в шлюпке пересекает жёлтое полотно реки. Увидимся в Арэне. Несколько неуместно, капрал, зато от чистого сердца.
— До конца дней своих, — вздохнул Сон, — буду помнить Геслера как человека, который назло лицу сам себе нос сломал.
Бальт ухмыльнулся, выплеснул чайную гущу на глинистую землю и под хруст суставов поднялся.
— Племяннику это понравится, капитан.
— Всё дело только в недоверии, дядя? — спросил, поднимая голову, Дукер.
Бальт некоторое время смотрел на него сверху вниз, затем пожал плечами.
— Колтейн бы тебе сказал, что да, историк.
— А ты как думаешь?
— Я слишком устал, чтобы думать. Если хочешь узнать мысли Кулака по поводу предложения Корболо Дома, можешь его сам спросить.
Оба проводили глазами уходящего командора.
Сон хмыкнул.
— Жду не дождусь возможности прочесть твою хронику Собачьей цепи, дед. Жалко, что я не увидел, как ты отправляешь с Геслером в Арэн сундук, битком набитый свитками.
Дукер поднялся на ноги.
— Похоже, никто сегодня не хочет нежно обниматься.
— Может, завтра тебе больше повезёт.
— Может.
— Я-то думал, ты себе нашёл женщину. Из морпехов — как там её звали?
— Не знаю. Мы провели вместе лишь одну ночь…
— Вот как? Меч маловат оказался для ножен?
Дукер улыбнулся.
— Мы решили, что не стоит продолжать. Нам обоим и так хватает невосполнимых потерь…
— Значит, обоим вам ума не хватает.
— Наверное, да.
Дукер шёл по беспокойному, неспящему лагерю. Он слышал разговоры, но в душе его ревело безотрадное знание, и этот звук отдавался в костях.
Историк нашёл Колтейна рядом со штабным шатром: Кулак беседовал с Сормо, Нихилом и Бездной. Его правая рука всё ещё выглядела опухшей и покрасневшей, а на покрытом бисеринками пота лице отражалась боль, вызванная магическим исцелением.
Сормо обратился к историку:
— Где
Дукер удивлённо моргнул.
— Не уверен. А что?
— Его одолевают видения.
— Да, так и есть.
Худое лицо колдуна скривилось.
— Мы ничего не чувствуем в землях впереди. Такая пустота — противоестественна. Эту землю вытерли дочиста, историк, саму душу её уничтожили. Как?
— Лист говорит: когда-то на равнине за лесом шла война. Так давно, что сама память о ней истёрлась. Но осталось эхо, заключённое в каменных костях земли.
— Кто вёл эту войну, историк?
— Это ему ещё не открылось. Призрак ведёт Листа во снах, но ясных откровений ждать не приходится. — Дукер помедлил, затем вздохнул. — Это призрак яггута.
Колтейн посмотрел на восток, словно хотел хорошенько рассмотреть бледнеющий горизонт.
— Кулак, — сказал через минуту Дукер, — Корболо Дом…
Неподалёку вдруг началась суматоха. Оба развернулись и увидели, что к ним сломя голову мчится аристократ. Историк нахмурился, затем узнал его.
— Тамлит…
Старик отчаянно щурился, приглядываясь к лицам, затем наконец остановился перед Колтейном.
— Ужасное происшествие, Кулак! — произнёс он дрожащим голосом.
Только теперь Дукер услышал шум в лагере беженцев, растянувшемся вдоль торговой дороги.
— Тамлит, что случилось?
— Ещё один эмиссар, к сожалению. Его тайно провели в лагерь. Он встретился с Советом — я пытался их отговорить, но не преуспел, увы. Пуллик и Нэттпара убедили остальных. Кулак, беженцы завтра пойдут через реку под милостивой защитой Корболо Дома…
Колтейн резко обернулся к колдунам.
— По кланам! Бальта и капитанов срочно ко мне.
Теперь уже послышались крики виканцев: толпа беженцев ринулась вперёд, проталкиваясь к броду. Кулак перехватил одного из солдат поблизости.
— Прикажи вождям кланов убрать воинов с их пути — здесь нам их не удержать.
Он прав — мы не сможем остановить этих дураков.
Подбежали Бальт и капитаны, Колтейн начал быстро раздавать приказы. По его словам Дукеру стало ясно, что Кулак готовится к худшему. Когда офицеры умчались, Колтейн встал лицом к лицу с историком.
— Иди к сапёрам. По моему приказу они должны присоединиться к колонне беженцев, сменить форму и знаки отличия на обычную одежду…
— Не понадобится, Кулак. Они и так все обряжены в тряпьё и трофейные доспехи. Но я их заставлю привязать шлемы к поясам.
— Иди.
Дукер поспешил прочь. Небо светлело, и в растущем сиянии дня со всех сторон зашевелились бабочки, мерцание бесчисленных крыльев почему-то вызвало у историка дрожь. Он протолкался мимо неорганизованной колонны, между потоком горожан и пехотинцами, которые с каменными лицами смотрели на беженцев.