Врата Вайптауна
Шрифт:
— Чертов пацан, какого дьявола тебя сюда понесло? — Спросил он у пустоты.
Та ответила ему шепотом, от которого по спине прошел озноб.
— Салли… — Голос пробирал до костей и определённо не мог принадлежать живому человеку. Он, в отличие от криков Вэйда, распространялся быстро, и исходил будто бы отовсюду одновременно. В голосе было нечто животное. Голодное и манящее. Голос всё настойчивее повторял имя мальчишки. И Вэйд, хотя голос звал и не его, заслушался, замер.
«Может, там и для меня найдется место?» — мелькнуло в его голове. И эта мысль, откровенно чужеродная, не вызвала в нём ничего, кроме умиротворения
Внезапно, сбоку возникло какое-то движение. Салли Корнрой медленно прошел мимо Вэйда, ничего не видя перед собой.
— Стой! Подожди! — Закричал ему Вэйд и попытался схватить за рукав. Пальцы всего лишь прошлись по краю рукава, и тот невозмутимо зашагал дальше. — Куда ты идешь? — Снова закричал он.
Вместо ответа Вэйда что-то толкнуло. Он пошатнулся и едва удержался на ногах. Мимо прошел Салли. Затем ещё один, тоже задев Вэйда плечом. Вэйд повернулся, и увидел, что на него прёт толпа Салли. Одинаковые лица, одинаковые больничные пижамы, все босые и с безумным блеском в глазах. Они шли вперед, не разбирая перед собой дороги. И каждый старался убрать Вэйда с дороги. Каждый толкал или отпихивал с пути. Вэйд и сам попытался отойти в сторону, оценивая масштаб этой массы. Он попытался увлечь одного из мальчишек за собой, но тот ударил Вэйда наотмашь, и пошел дальше.
От неожиданности Вэйд неуклюже осел на землю. Его разбирала злость. Хренов таинственный сукин сын закинул его туда, где самый дрянной кошмар казался приятнее, чем неизвестность этой гнетущей пустоты.
— Лучше бы я сдох. — Сказал он сам себе. А после уткнулся лицом в колени и заплакал.
Последний раз он чувствовал себя так хреново, когда болезнь разрасталась в его голове. От прежнего него всё ещё оставалась тлеющая крупица угасающего здравомыслия. И она была не в силах что-либо поделать. Только осознавать неизбежность перехода в отвратный сон наяву.
Совсем скоро мозг завеет красным дурманом безумия, и Салли перестанет принадлежать сам себе. Только вот понять он этого уже не сможет.
И чем дольше он находится в этом странном и невообразимом мире, тем быстрее он превращается в послушную марионетку. Где-то там его ждёт кукольник. Если в этом мире вообще присутствуют понятия пространства и времени. Словно паук, он точно знает, что жертва уже запуталась в его липкой сети, и скоро она придет к нему.
Чем дальше Салли продвигался к мерцающему пульсирующему красным, закату, тем меньше его терзали сомнения и страхи. Гнилой Король возьмёт лишь то, что ему нужно. Нечто такое, чего нет у великого пожирателя миров.
Ключ.
Ключ от врат. Они открыты всего лишь наполовину, и всё то, что сейчас происходит, лишь прелюдия. Когда врата откроются, Хазоат распространится по планете, как зараза. Как чума. Только вот Гнилому королю не нужна пандемия. Ему нужна еда. Вечно голодная, ненасытная тварь, подчиняющаяся только собственному брюху. Никаких эмоций, никаких чувств — лишь всепоглощающий инстинкт бесконечного поглощения биомассы.
Салли отстраненно понимал, откуда в его голове эта проекция — Гнилой Король всё больше завладевал его разумом. Но мысли эти всё больше путались, и тихо растворялись, оставляя после себя мутные обрывки непонятных уже образов.
Через бесконечное число пройденного времени, разум Салли налился беспроглядной чернильной пустотой и сполохами алых искр. Последний отголосок его сущности растворился.
Салли шел навстречу Гнилому Королю.
Глава 20
ИСКУПЛЕНИЕ.
1
Вайптаун штат Нью-Мехико.
Опьянение было приятным. Словно возвращение в какое-то родное, нормальное состояние. Алкоголь подействовал на Скотта как противоядие. Против страха. Против паники. Теперь он уж точно ничего не испугается. Не облажается и не подведет Алекс.
Осознание, насколько всё вокруг дерьмово, испуганным зверьком спряталось где-то в подкорке. Скотт отчетливо понимал, что спасет ту, которую он бросил в больнице. В этот раз точно.
Чего бы это ни стоило.
Старый, потрепанный «эндуро» Чохаса, неизвестно каким чудом завелся, и теперь с громким ревом несся по старой, убитой дороге в город. Фара мигала и норовила погаснуть. Выхлопная труба натужно чихала. Из-под шипованного заднего колеса летела песчаная пыль, а когда он выехал на горячий от жары асфальт, то и мелкая черная крошка. Скотт ощутил всепоглощающее единство с байком — будто система подачи топлива впрыскивала горящий бензин прямо в сердце. Его сумасшедший ритм смешивался с ходом четырехтактного двигателя и грохот, казалось, заглушал всё вокруг. Скотт даже не понял в какой момент он стал кричать.
Он понимал, что таким способом привлечет к себе ненужное внимание. Только вот насрать.
На всё насрать. Рогатая тварь с наклейки на баке зловеще подмигивала Скотту. Ниже надпись — «эль супербисто».
Скотт ухмыльнулся и расправил плечи. Он больше почувствовал, чем услышал, как приятно хрустнули позвонки. Шлем с зеркальным забралом сковывал обзор, но это было не важно. Дорогу он знал. В дополнение к байку Скотт получил от Чохаса потертый защитный жилет, оставшийся, наверное, ещё со Вьетнама. Пояс приятно оттягивал «Пустынный орел» с полной обоймой. Последние восемь патронов нашлись в самом низу тактического рюкзака.
Байк резко подпрыгнул на неровной дороге, и Скотт чуть было не вылетел из седла. Сердце ушло куда-то вниз, и спустя секунду накатила волна адреналина.
На Скотта нахлынуло опьяняющее чувство ностальгии. Пустынные бури, запах пороха и оружейной смазки. Рев военной техники и вечная, изматывающая жара. Шестьсот дней в Ираке. Скотт боялся себе признаваться, но он ловил от этого дикий кайф. Нет другого способа почувствовать ту тонкую грань между жизнью и смертью, чем война. И, каким бы адом это не было в действительности, Скотт получал от этого удовольствие. Сейчас же, вкупе с односолодовым ядом, в нем разрасталась жажда крови. На волне дикого адреналинового передоза Скотт только сильнее выкрутил сцепление, и грохочущий мотоцикл ворвался в окутанный серой пеленой Вайптаун.
Его уже ждали.
Ещё не толпа, но уже и не одиночки. Небольшие группы существ молча стояли и пялились на несущийся навстречу мотоцикл. В отсвете фар у стоящих фигур светились глаза. Жуткими большими пятнами. Словно у животных.
Скотт понимал, что не может вот так просто, на полной скорости влететь в них. При каком-то удачном стечении обстоятельств он просто отделается ушибами. В худшем же — свернет себе шею.
Чуть сбавив скорость, он лихо объехал их, обдав пылью и выхлопными газами. Никто; ни одна сраная тварь не шелохнулась. И это безмолвное равнодушие пугало больше всего. Если бы они напали, попытались стянуть его и растерзать, это было бы логично. Ожидаемо. Только вот хрен там!