Время для жизни 2
Шрифт:
Но делать было нечего! Приехал, отметился, даже был включен в состав хозвзвода.
«Тяни лямку, Ванюшка! Сам же хотел! А месяц — туда, месяц — сюда… ни на что не влияет!».
Одна радость от раннего прибытия и включения в состав хозвзвода: по слухам, которые муссировались парнями — хозвзвод, почти в полном составе, обычно — зачисляется в училище наверняка! Хотя — как радость… Почему почти в полном составе? Ну… есть всякие ситуации — «влетел», если «залет» — серьезный. Или — безоговорочно завалил экзамены, где даже самым лояльным преподам — только руками разводить от бессилия помочь. Почему обычно? Просто потому, что
Косову от этого было — ни холодно, ни жарко. Он и так был почти уверен, что экзамены сдаст. Откуда такая уверенность — сделал вывод из общения с парнями. Все же уровень его знаний… получше будет. Нет, есть вполне себе умные и грамотные ребята, но в целом… А «почти уверен» — ну… спишем на тотальную «невезуху», которой нужно постараться избежать. Как он и полагал, выпускников десятых классов было немного. Из уже семнадцати человек в хозвзводе… Ага! Уже после прибытия Косова, в течении трех дней прибыли еще четверо! Так что… тому капитану-мудаку было бы не скучно и не одиноко на посту, на берегу Берингова пролива!
Так вот… из семнадцати человек — только трое, вместе с ним, кто с полным курсом средней школы. И это-то понятно — в десятый класс сейчас идут парни и девушки, которые нацелены на поступление в институты. Почему эти, еще двое, вместо института решили поступать в военное училище, Косов не интересовался. Мало ли причин может быть…
Но слухи о преференциях для хозяйственных бойцов делают свое дело! Все парни стараются работать, соблюдать дисциплину и распорядок дня, неукоснительно выполнять все распоряжения старшины Захарова и сержанта Ильичева. Ну да… для подавляющего большинства из этих парней, училище — это путевка в жизнь. И жизнь вполне благополучную для этого времени.
В первый же вечер Косов перезнакомился со всеми будущими курсантами. Поводом, или причиной для такого ускоренного знакомства послужили — все тот же кусок копченого сала, хлеб и прочие, купленные им на рынке, продукты. Кормили в столовой училища и правда — неплохо. Без изысков, конечно, и довольно однообразно, но — сытно, и порции нормальные. Но! Но! Молодые, растущие организмы парней требовали большего! Тем более — ужин в половине седьмого, а отбой — в двадцать два тридцать. Четыре часа! Кому же приятно на пустое брюхо спать ложиться? Тем более, что, в отличие от курсантов, остававшихся в училище для несения службы, закрытия «хвостов» и прочего отбывания наказаний, у хозвзвода после ужина — вовсе не наступала «расслабуха»! Хотя и курсанты тоже не особо расслаблялись — зубрежка книжек, подготовка к пересдаче, подготовка к нарядам, и прочая…
Ну — это-то и правильно — бездельный боец — потенциальный преступник! В голове такого бойца начинают непременно возникать мысли, идеи… все как есть — асоциальные, и прямо запрещенные Уставами.
Так вот… хозвзвод и после ужина — не расслаблялся! Еще как минимум два часа различных работ.
— А чего мы их таскаем-то? — спросил Косов у Лехи Порошина, еще одного — «рано прибывшего», с которым они в паре таскали разобранные кровати на хоздвор.
— Так… которые — починить, а все вместе — покрасить! Их там складировать будут, а потом на грузовики и в лагерь!
Еще
Грамотно организованный процесс — вызывает чувство удовлетворения у начальствующего состава! Часть парней — разбирали кровати в спальных помещениях, другие — стаскивали их в хоздвор, под длинный дощатый навес.
— Да не лупи ты так молотком! Ну и что, что заклинило! Ты так разобьешь всю спинку… к херам собачьим! Потихоньку постукивай, она сама постепенно выйдет! — давал наставления сержант Ильичев.
Надо признать, что сержант вовсе не бы охреневшим зазнайкой — работал, как и все остальные. Правда «фишечка» у него была — за пятнадцать минут перед построением… любым! он смывался, и успевал переодеться в первый срок. Так что на построении — блестел сапогами, сверкал медалью, взирал на подчиненным взглядом суровым, но мудрым.
«Ну — тоже правильно, с другой стороны! И подчиненные, и, тем более — командиры, должны видеть, что он — сержант! Заместитель командира взвода! Не хрен в стакане, в конце концов!».
— А как этот… сержант? — спросил он у Порошина еще в первый день, после обеда.
— Да как сказать…, - пыхтел, таща свою сторону мешка с сухой известью, пробормотал Леха, — Геройский парень… так-то, если… А вообще… не очень!
— Почему?
— Да он как-то… с нами… немного презрительно, что ли. Как с маленькими… или как с маменькиными сынками — во! Так точнее будет! Обидно же… понимаешь!
— Это что — он как-то оскорбляет… или еще чего?
— Да не… просто… разговаривает так… смотрит…
«Х-м-м… и это, в общем-то — понятно! Ильичеву этому сейчас — примерно двадцать два… ну — может — двадцать три года. Парням… лет семнадцать-восемнадцать. Уже разница приличная получается, если «письками» мериться. А он — к тому же — уже служил, жизнь армейскую понюхал. И — главное — воевал! А вот это — серьезно! Получается, он сейчас себя чувствует лет этак на десять старше этих пацанов. Существенно, и даже — очень! А еще — когда он уже воевал, эти пацаны еще пирожки мамкины лопали, образно говоря… Был бы «серж» постарше — он бы понял правильно, и так себя не вел. А пока — он по эмоциям от этих пацанов недалеко, а значит — главный «бабуин» в стаде. Ну ладно, этот грех не велик! Понятен и простителен. Что делать мне? А ничего… вести себя ровно. Он — сержант, я — подчиненный. Не давать взваливать на себя сверх положенного — ссылаясь на те же нормы Устава, к примеру. Уставы, Уставы… для своей защиты, прежде всего, их нужно знать очень хорошо!».
Так что с Ильичевым он вел себя подчеркнуто ровно. В друзья не напрашивался, не лебезил — вот еще чего! — все ровно, вежливо, по Уставу. Уже в первый вечер он обратился к сержанту и попросил разрешения перекусить перед отбоем, всем вместе, мотивируя это тем, что таково распоряжение старшины Захарова — «уничтожить все продукты сегодня же, путем поедания!». Сержант хмыкнул, почесал ногтем бровь, и разрешил. И даже свой бутерброд взял, не стал дурить, показывая себя выше них, и в стороне от коллектива.