Время для жизни 2
Шрифт:
Они еще прошли молча.
— Ты устал, наверное? День-то у вас и правда был суматошный…, - заглядывая ему в глаза, спросила она.
Косов промолчал.
— Анастасия…, - негромко сказала врач.
— Что — Анастасия? — не понял Иван.
— Ну… ты же спрашивал, как меня зовут… Вот! Анастасия…
— Красивое имя… Анастасия, Настя. Красиво! И ты — красивая! — кивнул Косов.
Она хмыкнула, помолчала и сказала:
— А ты — интересный! Обычно… курсанты все такие… понятные. И даже командиры — тоже понятные. Их можно даже распределить по типам. А ты… интересный.
— А что говорить? Ну вот я скажу — я хочу тебя! Что ты ответишь? — Косову стало тоже интересно.
Настя расхохоталась и прижалась к нему теснее:
— Правда хочешь? Вот — правда-правда? Ты сдурел, мальчик? Я же старая совсем для тебя!
— А сколько тебе лет? — Иван явно хамил.
— Вот же… хам! Ну ладно, скажу… Мне — сорок два года. И что ты думаешь сейчас? По-прежнему — хочешь? — она и впрямь смотрела на него с интересом.
— И что изменилось? Тебе — сорок два. Три слова. Просто — три слова. А рядом со мной, как и раньше — красивая женщина…
— Слушай… я сейчас не могу понять. Ты и правда так считаешь? Или у тебя от обычного курсантского воздержания голова совсем отказала? — она остановилась и потянув его, заставила остановиться тоже.
Косов осмотрелся. Вокруг — никого. Улица была освещена плохо. Хорошо было видно лишь ее белый полушубок, да серый берет на голове. Еще иногда поблескивали глаза.
— Воздержание… воздержание, конечно, есть. Но не особо длительное. Так что — голова у меня работает вполне трезво. Но ты и правда — очень красива. А возраст… Ну а что тут… это ж такая зараза, ее никак не замедлить.
Она хмыкнула:
— И правда ты интересный! Рассуждаешь, как будто что-то понимаешь в возрасте. И явно уже познал женщин. Хотя… если не врешь — это-то и понятно. Играешь здорово, поешь хорошо. Вот — песни пишешь. Не соврал же, нет? Ну вот… с женщинами — то есть все ясно.
Косов взял ее за плечи и подтянув к себе, крепко поцеловал в губы. Губы были холодные, мягкие, податливые. Потом… потом еще поцеловал, уже более откровенно.
Она отстранилась, было видно, как облизала губы:
— Целуешься, конечно, умело… Да и сам… хорош собой. Может… стоит, а?
Косову хотелось заорать — «Да! Да! Стоит!». Но он — промолчал.
Она усмехнулась, потащила его за руку дальше.
— А сейчас ты чего молчишь? Чего не подтверждаешь, что стоит? — отвернувшись, спросила она.
— Выбирает всегда женщина! Принимает решение — всегда женщина! Так что…
— Ишь ты… какой умный! Страсть прямо. Хорошо, что я с тобой в молодости не встретилась, — снова засмеялась.
Они прошли центр, шли какими-то дворами. И как-то все это Ивану было… раздражала вся эта ситуация. Он снова осмотрелся, остановил ее, развернул к себе, буквально тремя движениями расстегнул ей полушубок и засунув внутрь руки, крепко обнял Настю. Стал целовать, так как он умел — хорошо, жарко!
«А тело у нее еще вполне! Не худенькая, но и ничего лишнего. Попа крепкая, мускулистая! Очень даже…».
— Все… все! Перестань! Отпусти меня! Иван… ты сейчас все испортишь! — она с силой пыталась освободиться.
— Хорошо…
Анастасия засмеялась:
— Куда пошли? Мы уже пришли — вот я живу! — она показала на кирпичный трехэтажный дом.
— Ты пригласишь меня?
Она помолчала, задумавшись:
— Ты знаешь, нет… Ну — по крайней мере — не сегодня! И знаешь… спасибо тебе!
Она порывисто обняла его и крепко поцеловала, сразу же отстранившись.
— За что спасибо?
— За вечер сегодняшний — спасибо! За концерт. За песни замечательные… Знаешь, я даже поймала себя на мысли… что как будто вновь стала молодой. Ну так… лет двадцати пяти. А это — так здорово! Правда, случается редко… Вот даже и не помню — случалось ли это со мной раньше. Вот за это — спасибо! Я очень тебе благодарна!
— Так может… стоит продолжить?
— Нет… не стоит! Точнее — не сегодня! Точно — не сегодня! Знаешь… я подумаю! Хорошо? Ну все — шагай назад! — и повернувшись, она зашла в подъезд и стала подниматься по лестнице.
— Когда женщина говорит — «я подумаю!» — чаще всего это значит — «Нет!», — пробурчал себе под нос Косов.
Но, что удивительно — она услышала, повернулась и засмеявшись:
— Ты не прав! Не всегда — «Я подумаю!», значит — «Нет!». Я и правда — подумаю. Подумаю и обязательно скажу тебе. Да или нет… Но обязательно скажу! Но могу прямо сейчас сказать — ты интересный, и ты мне понравился… Правда! Ну все — ступай!
В воскресенье, во второй половине дня, появился Ильичев. «Нарисовался — хрен сотрешь!». Морда довольная, что у твоего кота, после миски сметаны!
— Чего лежишь?! Пошли на конюшню, коняшек попроведуем, обиходим, да прокатимся! — пнул сержант по кровати Косова.
«А чего? Хорошая мысль. С коняшками-то — как-то душевно выходит! Почистишь, напоишь, накормишь, прокатишься — и нервы в порядке, и настроение улучшается!».
— Слышь… ты давай, делись уже, чего там у тебя! А то мне надоело смотреть на твою довольную морду! — покачиваясь в седле, искоса подглядев на приятеля, сказал Иван.
— А чё у меня?! — х-х-екнул довольно Ильичев, — Нормально все! Не, ну конечно… покобенилась. А как же? Ну и я повинился там… дескать, дурак, пьяный был… не сдержался! А потом… надоело мне каяться, схватил ее за холку, да в койку! А уж она — стол накрыла! Выпивка-закуска там… Как дорогого гостя, в общем… Не, говорю, Глаша… Это все и потом можно выпить и закусить! А сейчас — пройдемте в «люлю», мадам! В общем… помирились. Ага!
— Ну… рад за тебя…
— Ты это… Иван! Там Глашка, с этой… ну… в общем с Катькой переговорила, ага. В следующее воскресенье, в общем… Глаша — на работе в смене будет. Ты прямо с утра туда топай. Ждать она тебя будет… Катька, то есть.
Видно было, что казачок вину еще чувствовал, ибо морду в разговоре воротил в сторону!
— Угу… Надо, надо навестить эту развратную особу. Интересно, как она себя вести будет…, - пробормотал Косов.
Ильичев — промолчал.
Уже под конец прогулки, Ильичев, смущаясь и мекая, все же спросил: