Время для жизни 2
Шрифт:
— Ну… Косов! Слушаю тебя внимательно. И не говори, что, дескать — Дед Мороз принес!
— Ну так… тащ батальонный комиссар… Мы, когда мероприятие планировали, как-то упустили этот момент. Все больше культурную часть обсуждали. И вот… ну… надо же было как-то выкручиваться…
— Это я уже все слышал — и про подготовку культурной части, и про суматоху! Ты мне скажи — откуда все это взялось и…
«И за чей счет банкет?».
— Ну я… как додумался, что эта часть у нас из внимания выпала… Пошел в столовую… ну — пельменную на «Казачке», да заказал.
—
— Да какая разница-то, тащ батальонный комиссар! Прошло же все… хорошо, да? Так и вот… зачем тогда все это?
— Ты тут не крути, Косов, не крути! Зачем, да почему! Что мероприятие прошло успешно — это одно! А вот… спросит у меня Груздев — как и чем людей угощали, и что мне ему отвечать? Не дай Бог — ворованное!
Комиссар аж сплюнул в сердцах, толи от самой мысли, что — ворованное, толи от того, что, забывшись, «Имя Господа всуе помянул»!
— Или у тебя там какие-то… тьфу ты… «макли» образовались, а, Косов?
— Да нет у меня там никаких «маклей», тащ комиссар! — обиженно протянул Иван, всхихикнув про себя — «Я ж «пиковый»! Я масть не меняю! Вот еще — мокрушнику со стажем и именем — беляши из столовой тырить!».
— Так откуда тогда все это? — повысил голос Верейкис.
— Откуда, откуда… все оттуда же! Из пельменной этой! А заказ… заказ я оплатил, прямо скажу! — ответил Косов.
— Ты оплатил? — Верейкис с Кавтаськиным переглянулись, — А деньги… а сколько, кстати, там получилось?
— Ну-у-у…, - Косов попытался вспомнить, но прямо уж вот — до копеек, не вышло, — Что-то около семисот рублей.
— Сколько? — в один голос протянули политработники.
— Да не помню я точно… Что-то около семисот рублей… чуть меньше!
— Ни ху…, - осекся Кавтаськин, — Извините, тащ батальонный комиссар!
— Ага… а деньги ты, Косов, где взял? — Верейкис был менее эмоционален, только желваками заиграл.
«Где взял, где взял… В тумбочке! Ага… а в тумбочку их кто положил? И так — по кругу!».
— Мои это деньги, тащ батальонный…
— То есть… твои семьсот рублей, да? Я правильно понял тебя? — кивнул комиссар.
— Ну да, мои!
— А откуда у тебя такие деньги, Косов? — пришел в себя Кавтаськин.
— Товарищи политические руководители! Извините… конечно! Но я уже вот в который раз замечаю… Вот вы что-то спрашиваете меня, я — отвечаю. Но вы как будто не запоминаете мои ответы. Я же вам уже говорил, что мной были сочинены несколько песен! Говорил же? Говорил. И эти песни… они зарегистрированы за Красно-Сибирской областной филармонией. А у меня договор с этой организацией, и даже счет открыт в сберкассе, в Красно-Сибирске. На этот счет поступают отчисления за эти песни… от концертов, от певцов разных. Часть идет филармонии, а часть — мне. Вот… Я перед отъездом сюда и снял почти все деньги. Здесь же я сберкассе их получить не смогу! И вот… когда я понял, что с угощением курсантов и гостей… мы как-то забыли… Вот и заказал, и оплатил все это в той
— Ага…, - задумчиво откинулся на стуле Верейкис, — Поня-я-ятно…
Кавтаськин, наклонив голову на бок, как журавль, и поправив очки, полюбопытствовал:
— А что… много этих… отчислений получается?
И пожал плечами извинительно, на сердитый взгляд Верейкиса, типа — «Ну любопытно же?».
— Да вы знаете… я толком не запоминал. Сначала-то их, отчислений этих, было вовсе мало… так — тоненьким ручейком текли и все. А потом — все больше и больше… Ну… если за все время считать… то, наверное, тысяч шесть в общей сложности будет. Я же… частями их снимал — когда и сколько понадобится…
— Шесть тысяч? — здесь опять оба политработника были единодушны в удивлении.
— Ну да… примерно! Там стало сразу больше приходить, как эти песни по радио стали звучать… Я и сам слышал несколько раз…
Верейкис опять задумался, и кивнул головой:
— Да! Я тоже не раз их слышал… просто никак понять не мог… даже когда ты рассказал, что песни писал… Не мог понять — что это твоя фамилия звучит, когда авторов называют… Что автор стихов, значит — именно наш курсант Косов.
Влез Кавтаськин:
— Слушай, Иван… А чего ты тогда к нам поступил, ну — в военное училище? Тебе же… прямая дорога была… ну — не знаю! В какой-нибудь литературный институт, или еще куда… где там у нас авторы песен учатся!
Косов помолчал, подумал, формулируя ответ:
— Я, тащ политрук, вижу, что вокруг… в мире происходит. И полагаю, что вскорости война будет. А я Родину защищать буду. Вот… для того, чтобы ее более умело защищать, я и поступил в военное училище. Ну вот… как-то так.
— Ну… это правильно, конечно. Но все равно… не очень понятно! — пробормотал Верейкис, — Слушай… а ты чего — все шесть тысяч сюда притащил? И хранишь их где? Не дай… к-х-м… это ж соблазн какой! А ну как украдет кто? «Чэпэ» же в училище!
— Да нет… я же сказал — эта сумма была за все время. А с собой я взял меньше — то, что оставалась на счете перед отъездом.
Кавтаськин покрутил головой:
— Я как-то и не представлял, что за это платят такие большие деньги!
— Да там немного не так… Деньги-то за каждое исполнение платятся небольшие, но… набегает, да.
«Ага… просто песен там — куда больше, чем я им сказал в тот раз!».
— А мне вот любопытно… ну — просто любопытно, понимаешь… а куда ты эти деньги тратил-то? — уставился на него Верейскис.
Косов хмыкнул и сделал вид, что смутился:
— Ну… честно скажу… на девушек, и женщин еще…
Командиры — оба — опешили:
— Все деньги — на баб? — пробормотал Кавтаськин.
— Ну-у… да! — кивнул Иван, — Я женщин люблю… и уважаю… вот.
— А ты… опасный тип, Косов! — покрутил головой Кавтаськин, — К тебе, получается, женщинам опасно подходить!
И развеселился…
— Да вот еще! Вовсе нет! — не согласился Косов.
— То есть ты все эти средства… на кабаки спустил, что ли? — уставился на него комиссар.